Однако...

С середины декабря - минус 17,5 кг. Хоть это радует.

@темы: Здоровье. Точнее - его отсутствие.

---

Люди добрые! Вспоможите сколько вспоможите!

Нехватка идей по советской фантастике! Мяукните, плз! Помогите!

@темы: Графомань, Советская фантастика, Миры Павлова

---

Но пусть она всё-таки осуществится! А то я ждать уже устала.

@темы: Олья подрида, @дневники

---

А между тем...

кто-то рискнул и собирает ЛогГо-команду на лето. Анонимно, правда. То-то аноны на холиварне счас возбухнут...

@темы: ФБ, ЛогГ

---

Так...

Сформулировала себе материальные цели на ближайшие лет пять. Где б теперь ещё работу или клиентов побольше найти?

@темы: А идите вы ... в бухгалтерию!

---

И последнее. Порция шестая. От коня своего.

Задание: modern!AU
Название: От коня своего
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 686 слов
Персонажи: Олег, Игорь, старик-вещун
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: PG-13
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "От коня своего"




— Так громче, музыка, играй побе-е-ду, — громкое фальшивое пение доносилось из капитального гаража в углу большой автостоянки.
Дежуривший в тот день охранник Иван Трофимыч Кудеяров покачал головой и шёпотом матюкнулся. У него был абсолютный слух, и доносившиеся звуки нещадно резали ухо.
— Дядя Олежа! Ну дядя Олежа! — донесся оттуда же обиженный детский голос. — Ну дай порулить! Ты чего такой вредный?!
— Я — не вредный, — ответил дядя Олежа. — Мал ещё такими штуками рулить. Иди вон великом своим рули. И вообще — ты уроки выучил?
— Выучил, — обиженно проворчал мальчишка.
Иван Трофимыч опять покачал головой. "Чего дразнит мальчишку? Не хочешь к драндулету своему подпускать, так чего в гараж берёшь? Думаешь, пацан тебе всю дорогу инструмент подтаскивать будет? А от злости и напакостить тебе же может!" — от такой мысли сторож вздрогнул. — "Хотя с родным дядей, каким бы он ни был, куда лучше, чем в детдоме".
Возмущавшийся в гараже мальчик был сиротой. Дядя был его единственным близким родственником и, несмотря на всё ворчание, племянника любил.
Собой же старик был недоволен. Последнее время его мысли и слова слишком часто оказывались пророческими. Автовладельцы стали прислушиваться и даже уважать. Кому аварию предскажет, кому смену машины, а кому — и ещё кой-чего поинтересней. А предупреждён — значит, вооружён.
— Ну дядя! — опять запыхтел мальчишка. — Ну дай!
— Нет, Игорь! Просто посидеть за рулём можно, а заводить машину нельзя! Подрасти сперва.
— Пока я подрасту, мир перевернётся! Всё равно, когда ты помрёшь, моя будет! У тебя же детей нету!
И обиженный мальчишка лет десяти выбежал на улицу.
— Вот когда помру, тогда и будет, — вслед за пацаном, вытирая руки промасленной тряпкой, из гаража вышел молодой человек лет двадцати пяти. — А сейчас иди уроки учи!
Мальчишка, сердито сопя, убежал.
— Тяжело тебе с ним, Олежа, — сочувственно покачал головой Кудеяров.
— Ничего, переживём, — Олег, прищурясь, посмотрел на небо. — Дождь, что ли, будет?
— Не, не будет, — махнул рукой старик. — Так, похмарит и разойдётся.
— Точно? — парень нахмурился.
— Ты ж знаешь, у меня глаз — алмаз.
— Это точно! Ты, Трофимыч, у нас не Кудеяр, а кудесник! — засмеялся Олег.
— И не говори, — махнул рукой сторож. — Огребу когда-нибудь через способность эту свою дурацкую.
— Так ведь ты не ошибаешься! — расхохотался парень. — Может, и мне чего предскажешь?
— То-то и оно, что не ошибаюсь, — насупился старик. — Аж самому жутко. Вон Лев Васильич соврать не даст.
И кивнул на выходящего из добротной иномарки хозяина соседнего гаража.
— Помнишь, Васильич, как я тебе историю с бензином-то предсказал?
— А иди ты! — сердито махнул рукой Лев Васильевич и скрылся в гараже.
— Ишь, не забыл. Переживает, — назидательно поднял палец Кудеяров. — А тебе, Олежа, так скажу: поаккуратней на драндулете своём гоняй и тормоза проверь получше.
С этими словами Иван Трофимыч развернулся и пошёл к воротам гаражей.

***


Прошёл месяц. Иван Трофимыч, придя на дежурство, снова увидел Олега, в очередной раз до блеска полировавшего свой квадроцикл. Сторож с уважением оглядел машину.
— Вот это я понимаю — машина! А не эти полуперденчики городские! Вот в моё время машины были! Наш УАЗик везде проходил! Понадобилось бы — и на Марсе прошёл бы! Да ты, поди, и не слыхал про них.
— И слыхал, и ездил, — ответил парень, закрывая капот. — Классная машина. А моя лошадка — да. Хорошая. Я её люблю, и она меня любит.
— Дядя Олежа, — вынырнул из-под машины Игорёк. — А ты меня завтра на гонку возьмёшь?
— Если сейчас рубашку не порвёшь и не изгваздаешь, возьму, — с напускной строгостью сказал дядя.
Мальчишка запрыгал.
— Дядя Олежа, а правда у тебя девушка есть?
Дядя с секунду делал вид, что очень занят.
— Правда, — наконец произнёс он, старательно вытирая руки.
— А она красивая? А ты меня с ней познакомишь?
— Будешь себя хорошо вести — познакомлю, — дядя отвесил племяннику ласковый подзатыльник.
— Отдыхай, коняшка, — ласково погладил он машину. —Завтра мы с тобой погоняем.
И вышел из гаража.
— Тормоза-то проверил? — строго глянул Иван Трофимыч.
— Проверил, Трофимыч. Здесь ты прав, они у моей коняшки капризные. Но вроде всё нормально.

***


— Да как же так?! — ахнул Иван Трофимыч, придя на службу в следующий раз, уже после выходных. — Как же случилось?
— Да как, — махнул рукой сменщик Серёга. — Гонялись они где-то за городом на квадроциклах своих. Встали на какой-то поляне пообедать. Олег свой драндулет на холме поставил, а сам зачем-то вниз пошёл. А драндулет возьми да и покатись вниз. И прямо на хозяина. Видать, плохо на ручнике закрепил. Или все тормоза полетели.
— Говорил я ему — проверяй тормоза...

@темы: ФБ, Графомань, Повесть временных лет, Мои фанфики

---

Порция пятая. Последний поход.

Название: Последний поход
Автор: Я
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: миди, ~ 13 тысяч слов
Персонажи: Игорь Рюрикович, Ольга, Свенельд, Мал, Кисан, оригинальные персонажи
Категория: джен, гет, слэш
Жанр: история
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Непросто складывалась жизнь при Киевском дворе. То внешние проблемы, то внутренние. То личные.
Примечание: Кроссовер с романом Б.Л.Васильева "Ольга, королева русов". Все персонажи, вовлечённые в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
Размещение: после деанона с разрешения автора


Только что отобедали. Великий князь скучал. Войны не было, дань недавно собрали, дворцовые мальчишки, даже самые симпатичные прискучили. Не к бабам же, в самом деле, идти! Хотя к бабам идти было нужно. Точнее, к конкретной бабе. К жене. Игорь Рюрикович уже начал уставать от намёков. "Да всё я понимаю! И что не один год женаты. И что она от безделья бесится и выдумывает нежить знает что! И что роду наследник нужен тоже, чтоб мне по-бабьи сдохнуть, понимаю! Но что ж я сделаю–то, если не встаёт у меня на неё? И вообще на баб! Тем более на умных! Может, найти какую-нибудь дуру конченую и с ней попробовать? Вдруг получится? Вечером попрошу Кисана, пусть найдёт такую. Если залетит, тогда и вздохнём. Бесплодную жёнку можно, по обычаю, куда глаза глядят прогнать".
Размышления князя были прерваны тихим стуком в дверь.
– Кто? – раздражённо бросил князь.
– Я, господин, – тихо донеслось из–за двери. – Кисан. Прости.
"Лёгок на помине", – подумалось князю.
Кисан вошёл, не дождавшись формального приглашения.
– Прости меня, господин и брат мой, – начал он ещё от двери, низко кланяясь на каждом слове. – Но я вижу, как ты тоскуешь.
– Я? Тоскую? – князь попытался изобразить удивление. – С чего ты взял?
– Прости, если я ошибся, – ещё раз поклонился Кисан. – Чем я могу тебе помочь?
– Что? Войну что ли начнёшь? – насмешливо посмотрел на него князь. – Или ты верховный бог и можешь сдвинуть время, чтоб я пошёл дань собирать да народишко примучивать?
– Почему бы тебе не собрать совет и о государственных делах не подумать? – осторожно спросил Кисан.
– Думать? Уволь. Это пусть бояре думают. Их много, у них головы большие.
– Тогда может тебе к княгине съездить? Всё–таки супружеский долг...
– Что?! Ты издеваешься, холоп?!
– Прости, государь, – Кисан опустился на колени и поцеловал княжеский сапог. – Но мне показалось...
– Когда кажется, чурайся! – князь резко дёрнул ногой. Голова Кисана мотнулась. Князь не заметил.
– Или ты не понял, что мне она через порог не требуется? – продолжил он. – Как зыркнет глазищами своими, так жутко делается. Не то что ебать, глядеть не хочется.
– Прости меня, государь, но, как женщина, государыня вполне привлекательна. У вас могли бы быть красивые и умные дети.
– То-то, что умна больно. И чего ж это, скажи, привлекательная женщина к ворожеям бегает? Ты ж сам доносил.
– Что умна, этого не отнять. Так это же хорошо! Пока ты врагов воюешь да народишко примучиваешь, в доме умная хозяйка правит. А что к ворожеям ходит, так ты ж не изволишь у неё часто бывать!
– Вывернулся... Ты же знаешь, я её не по своей воле взял. Ещё раз тебе повторю – умна больно. Слушай, братец, найди–ка мне полную дуру. Может, хоть с ней захочется? Заделаю наследника, тогда можно неплодную жёнку, из каких бы она не была, отправить... в лес, по грибы, по ягоды.
– Так пытались уж сколько раз, государь. Для наследников к жене ходи. А для тебя самого... Не перечь судьбе.
– В смысле? – снова вскинулся Игорь. Кисан поклонился.
– Тебе не нужны женщины, господин. – он выпрямился и смотрел теперь на князя жёстко и прямо. – Тебе нужен мужчина. Скажи себе это, и ты успокоишься.
– Себе? – усмехнулся князь. – Вот тебе, брат, я могу это сказать. А себе – нет. Не поймут меня. Ни бояре, ни дружина, ни этот, как его, народ. Мужик должен хотеть бабу и – точка. А первый муж государства – тем более.
– Увы, господин, да, – сокрушённо развёл руками Кисан. – Людям проще видеть вокруг привычное. Всё, что выбивается из этого круга, считают странным или неприличным. Но ты не должен стесняться! На свете жили весьма великие люди, с коих государственным мужам по сей день пример только брать, предпочитавшие в личных покоях видеть мужчин, а не женщин.
– Правда? – оживился князь.
– Именно так, – кивнул Кисан. – У одного ромейского купца я купил книгу...
– Ты умеешь читать? По–ромейски? – удивился князь. – Ты удивляешь меня всё больше, молочный брат мой!
– Прости, – поклонился Кисан. – Но иначе я не смог бы вести твои дела, князь.
– Ничего. Но почему ты не говорил об этом?
– Прости, – снова поклонился Кисан. – Не думал, что этот пустяк достоин твоего внимания, государь.
– Я должен знать всё, что творится, по крайней мере в этом доме! – внезапно взъярился Игорь. – И я буду решать, что пустяк, а что нет.
– Прости, – снова поклонился Кисан.
Игорь почувствовал неловкость.
– Это ты меня прости, брат. Но я действительно хочу знать всё. Так что говорится в этой книге?
Кисан внимательно посмотрел на своего молочного брата.
– Там, господин, говорится, что в незапамятные времена в стране Греции жил и правил один государь именем Александр.
– Узнай, что означает это имя!
– Мне рассказывали, государь. Ты прав, что хочешь узнать больше нового. Это имя означает "мужественный защитник".
– Хм... Эти греки были глупы. Разве защитник может быть не мужественным? Если только это – баба, которая по недомыслию оказалась в дружине. Так что тот князь?
– Царь, господин. У них это называется – царь.
– Какая разница?!
– В степени власти, государь. И в обычаях.
– Значит, мне нужна такая же степень власти! – князь опять был раздражён.
– У тебя будет больше, мой князь.
– И что же этот князь, то есть – царь? Говори!
– Прости, мой господин. Это был великий царь. Он завоевал весь мир вокруг Греции. Народ боготворил его, а воины шли за ним в самые страшные битвы. Он был умён и красив. Его опасались соседние государи, на него заглядывались женщины, у него была красавица жена, но в своих покоях он предпочитал общество друга. Они были дружны с детства и близки во всём. И в умных беседах, и на постели.
– Оба по доброй воле? Или друг приходил по приказу?
– По доброй воле, государь.
– Ты говоришь, он завоевал весь мир?
– Весь, известный мудрецам его народа.
– То есть, о наших землях его мудрецы не знали?
– Видимо, да, государь.
– И при этом спал с мужчиной?
– Да, государь.
– Долго ли он правил?
– Увы, нет, государь. Он провёл в яви только тридцать два лета.
– Что так? Погиб в бою?
– Нет, государь. Видно, их боги завистливы. Говорят, в ту ночь, когда он родился, сгорел храм одной из самых грозных их богинь. Он заболел и умер.
Князь хмыкнул.
– Опять женщина. Верно, видно, говорят, что всё зло от этих тварей!
Кисан промолчал. Во–вторых он был удачно женат, а во–первых могли и доложить государыне. "Ты, братец мой молочный, с пьянками–гулянками твоими к пращурам, к ворожейке не ходи, отправишься рано. А государыня правит, покуда ты вроде как воевать пытаешься. Так что мне её поносить не резон. С ней дружить надо. Даже если наследников у вас не будет, её голос и дальше будет слышен. Ну да, кажется, ты готов. А то сюприз-то больно дорог".
– Не прогневайся, государь. Я знаю, что тебе неуютно у государыни и что тебе скучно здесь. Я привёл к тебе одного человека. Позволь ему войти?
– Кто ещё? – раздражённо бросил князь. – Очередной проситель?
– Нет, государь. Позволь ему войти.
– Хорошо. Только недолго.
Кисан приоткрыл дверь и что-то тихо сказал, делая рукой приглашающие жесты.
Наконец, в дверь вошли. Князь, не слыша вошедшего, обернулся. И замер. Перед ним стоял прекрасный юноша. Высокий, с вьющимися тёмно-русыми волосами, хоть и очень короткими с одной стороны, широкоплечий, с красивыми мускулистыми руками и стройными ногами. Он был практически обнажён, только чресла были прикрыты набедренной повязкой, и слегка поёживался. Князь почувствовал желание немедленно обнять эту красоту.
– Кто ты?
Парень молчал.
– Кто ты? Как тебя зовут? Отвечай же своему князю!
Парень молчал, по щеке его прокатилась слеза.
– Позволь мне, господин, – Кисан взял молочного брата за рукав. – Я купил его у одного ромейского купца...
– У того же, что торгует книгами?
– У него, князь.
– Какой интересный у него товар... Книги и люди... Ты покажешь мне его лавку!
– Как тебе будет угодно. Так вот, этот юноша – тоже из ромеев...
– Хм, – усмехнулся князь. – А ещё говорят, что они не торгуют своими! И они ещё смеют укорят нас!
– Они не правы, государь. Так вот, этот юноша, имя ему – Евлампий, как ты видишь, очень красив. К тому же он весьма неглуп и искусен в любви. В том числе – в мужской любви.
– Но почему он молчит?! Я хочу услышать его имя из его уст!
– Прости, господин, но он немой. Он всё слышит, и понимает, в том числе – и по–нашему, но говорить не может. Ему отрезали язык.
– Это правда?! – Игорь резко обернулся к новому знакомцу. Тот кивнул.
– Покажи! Я хочу убедиться!
Парень покраснел и заплакал. Кисан ласково взял его за руку.
– Покажи. Господин всё должен знать. Не бойся.
Парень открыл рот. Вместо языка действительно торчал короткий безобразный огрызок.
– Кто тебя так?! За что?! – князь схватил плакавшего богатыря за плечи. Кисан снова взял своего молочного брата за рукав.
– Прости его, господин. Он действительно не может ответить. Если тебе угодно, я узнаю, что произошло.
– Так узнай же! Я хочу знать, кто искалечил эту красоту!
"А может и лучше, что говорилку парнишке оттяпали? Хуй твой, братец мой молочный, и другими способами можно потешить. А болтать этот болванчик будет меньше", – Кисан молча поклонился. За мысли пошлин не берут.

***

Князь считал часы. Как бы ему хотелось бросить всё и позвать красавца Евлампия немедленно! Но – ничего не поделаешь: дела. Постоянно кто–то приходил, его всё время о чем–то спрашивали, куда–то звали...
Наконец солнце село, и князь снова остался один. Он торопливо одёрнул кафтан и велел позвать Кисана.
– Веди! Куда ты поместил... этого юношу?
– В один из дальних покоев. Идём, государь, я провожу.
Они довольно долго шли дворцовыми переходами. Слуги, дружинники, бояре расступались и молча кланялись князю. Однажды Игорю показалось, что стоявший на посту охранник нехорошо усмехнулся.
– Кто такой?! Почему смеёшься?!
– Дружинник твоего войска Аймон, – вытянулся тот. – Я и не думал смеяться над тобой, господин...
– Что-о-о?! – взревел князь. – Заменить караульного! Этого – в пыточную! Он знает больше, чем говорит!
– За что? – побледнел караульный.
– Пойдём, – Кисан потащил князя. – Это – просто охранник. Может, он доволен своим жалованьем?
– Но он же...
– Пойдём. Ты теряешь время, – Кисан за спиной жестом велел караульному молчать.
Дальше до дальнего маленького покоя они дошли без приключений. Кисан распахнул дверь. Игорь вошёл и снова замер. Евлампий стоял перед ним совершенно обнажённый. Отблеск висящего под потолком светильника делал фигуру молодого человека будто отлитой из старого красного золота. Высокая шея, широкие чуть покатые плечи, мощные мускулы на груди ("Словно древние курганы", – подумал князь), тонкая талия, стройные ноги...
Наконец, князь взглянул на самое главное. Чресла юноши были чуть-чуть напряжены, уд ещё почти спокоен, но чувствовалось, что при малейшем ласковом прикосновении он превратится в Перунов дуб. От такой богохульной мысли князя бросило в краску. Но это только прибавило решимости, и он шагнул в спальню. Дверь захлопнулась.

***

Кисан вернулся в главные хоромы. В переходе его остановили один из старшин и давешний караульный. Оба были растеряны. Кисан махнул им рукой.
– Не в духе он. Убери этого, – кивнул на караульного, – на недельку стены охранять, авось забудет.
И велел запрягать. Он спешил в Вышгород, к великой княгине.

***

Князь смотрел на нового друга и не мог налюбоваться. "Всё же кое-что у этих ромеев получается хорошо. Почему у нас нет таких красивых людей? Всё у нас не так!"
– Иди же ко мне, – ласково поманил он Евлампия. – Иди!
Парень сделал неуверенный шаг вперёд.
– Чего же ты боишься? Я – не тот купец. Я не буду тебя обижать.
Князь осторожно, стараясь не причинить боль, взял парня за подбородок.
– Видишь, какой ты красивый, какой складный. Нам будет очень хорошо.
И начал ласково ощупывать тело молодого грека. Князь гладил шею, грудь, руки и чувствовал, что калека постепенно успокаивается. "Этого проклятого торговца надо повесить за издевательство над красотой!"
Наконец он дошёл до нежных мест и почувствовал, как собственное тело откликнулось. Уд начал быстро твердеть и увеличиваться. Он рывком поднял подбородок своего партнёра. Тот понял и начал быстрыми, уверенными движениями развязывать ему пояс. Когда ставшая невероятно тяжёлой одежда наконец рухнула на пол, князь властно толкнул юношу к постели.
Молодой человек уверенно взял обеими руками княжий уд, и у Игоря всё словно поплыло перед глазами. Евлампий нежными и точными движениями, то чуть сжимая, то отпуская, гладил его. Князь чувствовал, как жизненная сила буквально приливала. Так продолжалось довольно долго, член напрягся и стал горячим. Наконец юноша осторожно, но крепко прижал его губами и резко втянул в рот, заставив князя задохнуться от удовольствия. Он почти не касался члена зубами, подвернув губы так, чтобы не причинить боли. Тесное влажное объятие этих губ с ума сводило. Языка у парня не было, но он помогал себе руками. Осторожно сдвинул крайнюю плоть, потершись губами о чувствительную головку. С губ Игоря сорвался утробный стон, он опустил руку на голову юноше и подал бедрами вперед. Евлампий покорно принимал господина, старательно ласкал его, но время от времени по его телу пробегала дрожь. Игорь стонал уже беспрерывно, откинув голову так, что жилы на шее натянулись. Вот его уд запульсировал и сперма хлынула из него фонтаном. Игорь увидел, что юноша сглотнул её. "Ах ты, мой хороший", – то, что Евлампию с трудом удалось скрыть отвращение, он не заметил.
– Дай, я обниму тебя, – и принялся гладить и ласкать партнёра. Игорь целовал Евлампию лицо, руки, грудь. Он чувствовал, как мужская сила снова приливает. Взглянув вниз, он увидел, что уд Евлампия тоже напрягся. Он провёл рукой. Евлампий замычал. "От удовольствия", – подумал князь. – "Сейчас. Подожди немного. Я сделаю тебе хорошо". И взял напрягшийся член в ладонь, осторожно сжав. С губ юноши сорвался протяжный всхлип. Он уперся ладонью в грудь князя, второй касаясь его лица. Князь не спешил, осторожно провел пальцем вокруг крайней плоти, сжав пальцы кольцом, начал двигать рукой, доставляя юноше наслаждение. Евлампий стонал в голос, иногда стоны его срывались в повизгивания. Не в силах совладать с желанием, Игорь наклонился и взял в рот солононоватую головку. По телу юноши прошла дрожь. Разведя ноги, он подался навстречу своему властелину. Игорь встал меж его бедер и приладил головку своего уда к срамному отверстию возлюбленного. Евлампий дернулся, застонав почти жалобно- всё же княжеский "кладенец" был великоват для него. Но скоро пообвыкся, тем более, что беря, Игорь не забывал и отдавать. Его ладонь нежно ласкала член юноши, вызывая рваные стоны, полу-рыдания, сводящие с ума. Наконец, Евлампий замычал. Игорь двинул бедрами последний раз, выплескиваясь в него, а одновременно с ним кончил и Евлампий. Его семя излилось в ладонь князя обильным потоком, выплеснувшись на живот парня. Князь засмеялся, взял её рукой и обтёр лицо.
– Скажи, тебе было хорошо? Было?
Евлампий замычал и заискивающе улыбнулся.
– Ничего, мой хороший. Тебя никто не посмеет обидеть. Ты ведь и дальше будешь со мной? – на лице парня мелькнуло облегчение. Он закивал. Князь посмотрел в низкое окошко. Солнце клонилось к вечеру. Пора было возвращаться в думные покои. Скоро придут с докладами старшины, снова надо будет вершить государственные дела. Игорь встал.
– Пора, мой друг, пора, – кивнул он на обеспокоенное движение Евлампия. – Что делать? Дела государственные. Но ты не беспокойся. Тебя покормят, тебе помогут, а завтра я снова приду. Ты понял меня?
Парень кивнул. Князь как можно нежнее поцеловал его и решительно вышел.

***

Княгиня, выслушав, молча ходила по горнице.
– Опять, значит? И это тогда, когда государству нужен наследник?
– Опять, государыня.
– Как ты думаешь, Кисан, что это? Блажь? Глупость? Преступное бессыдство? Или хворь?
– Прости, государыня, но я не настолько искушен в науках. Но мне как–то попала в руки одна книга из очень дальних стран. Там один учёный муж говорил, что это – природное свойство человека. Он рассуждал о свойствах белой желчи. Он говорил, что белая желчь на самом деле бледно-розовая или бледно-голубая. Так вот, если мальчик родился с бледно-розовой желчью, то его будет тянуть к женщинам. Таких большинство. А вот если с бледно-голубой, то увы – он будет хотеть мужчин. Такое редко, но бывает.
– Хм! – недоверчиво посмотрела княгиня. – Это что же? Всем младенцам теперь желчь отворять? И как же девочки?
– Так же, государыня. Точнее – наоборот. Если родилась с голубой желчью, будет тянуться к мужчинам, если с розовой – к женщинам. И отворять, говорит этот учёный муж, бесполезно: желчи этой так мало, что можно просто убить младенца. Надо ждать, когда дитя подрастёт.
– Чего только не скажут, – покачала головой Ольга. – Покажи-ка мне эту книгу!
Кисан замялся. Признаваться, что никакой книги не существует, и что всё это он выдумал на ходу, не хотелось.
– Не вели казнить, государыня, – поклонился он. – Но эта книга столь дорогая и редкая, что тот ромей, у которого я её увидел, дал мне её только прочесть. На большее у меня не хватило серебра.
– И где ж тот ромей? – насмешливо спросила княгиня.
– Увы, – развёл руками Кисан. – Уплыл уже из наших краёв.
– Надо же, неожиданность какая! – княгиня, не отрывая взгляда от собеседника, положила подбородок на ладонь. Кисан поёжился и попытался отвести взгляд. – В глаза мне гляди!
Кисан вздохнул.
– Вот что! С завтрашнего дня будешь учить меня читать. Чтоб вот так не врали мне больше.
Кисану показалось, что он ослышался.
– Я? Прости, государыня, но я слишком мало знаю!
– И у кого же мне спросить? – "ух, глазищи-то! Насквозь пронзают!"
– Лучше у ромейских... купцов, что на торгу стоят.
– Вот ты и приведёшь. Того, у кого всё это и брал. Завтра же.
– Слушаю, государыня, – Кисан перевёл дух. – Позволь мне уйти, иначе меня хватятся.
– Подожди, – княгиня встала и подошла к окну. – Так что бы ты посоветовал мне?
– Я? – Кисан растерялся.
– Ты. Ты знаешь меня, знаешь князя, ты умён и хитёр, ты многое понимаешь. Говори прямо.
Кисан замялся.
– Прости, государыня, но, по-моему, тебе нужно искать мужчину. Супруг иногда всё-таки бывает у тебя, так что всё можно обставить. Будет наследник, многое изменится.
Княгиня молчала. Кисан ждал.
– Я услышала тебя. Ступай.
Кисан, кланяясь, вышел.
Княгиня молча смотрела в окно. Ещё один невероятно долгий день кончался, солнце клонилось к вечеру. По двору ходили слуги, бегали дети, вот по коньку крыши пролетела кошка, тащившая что–то в зубах. "Наверное, котятам добычу понесла", – как–то отстранённо подумала княгиня. Решать вопрос с наследниками действительно надо было, и чем скорее, тем лучше. Кисан был прав. От мужа толку мало. Нужен мужчина. Княгиня задумывалась об этом уже с год. Пора было что–то решать. Она перебирала в уме всех мужчин, мало–мальски похожих на великого князя. Не то, не то, не то... "Конечно!" – озарила вдруг мысль. – "Свенельд! Добрый приятель ещё с отрочества и дальний родич Игоря. Похожи они не очень, но семейные черты есть. Всегда можно сказать, что дитё в отцову родню пошло." Оставалось объяснить всё это воеводе.
– Эй, кто-нибудь! – на пороге мгновенно возникла служанка. – Разыщи-ка мне воеводу Свенельда.

***

Оставшись один, Евлампий оглянулся на раскиданную постель и бросился на колени.
"Господи!" – молился он. – "За что мне это? Я грешен, Господи, знаю. Но за что так много и так часто наказываешь? Ты же знаешь, Господи, что если я не буду прелюбодействовать и грешить мужеложством, меня убьют. Или, что ещё хуже, угонят на чёрные работы или гладиаторские бои! Грешен я, Господи! Ещё и трусостью своей грешен! Соглашаюсь на содомию, дабы отсрочить праведный суд твой! Но что же мне делать, Господи?!"
Небо молчало. Молодой ромей заплакал и кинулся на постель. Как всё чаще в последнее время, пришли воспоминания.
Ах, как хорошо и свободно он жил когда-то! Отец его служил управителем на большой вилле, принадлежавшей удачливому военачальнику, любимцу императора. Сейчас Евлампий вздрагивал, вспоминая даже имя этого человека, а тогда задирал нос перед сверстниками, хвастаясь, как хорошо удалось устроиться их семье. Отец разрешал мальчику приходить к нему на службу и наблюдать за его работой, но сын не особо стремился к этому, предпочитая стадион и общество учителя гимнастики. Когда мальчику исполнилось шестнадцать, отец объявил, что поговорил с хозяином и тот не прочь дать Евлампию должность помощника управляющего на другой своей вилле, когда тот пройдёт необходимый курс обучения. Против обучения у отца хозяин не возражал. Мать, услышав это, расплакалась.
– Ипатий, он же совсем ещё ребёнок!
– Калерия, – управляющий строго посмотрел на супругу. – Во-первых, это неизбежно, во-вторых, это случится года через три, в-третьих, я сам буду его учить, в-четвёртых – подумай о младших.
Мать покорно замолчала. Евлампий отвёл глаза. Откровенно говоря, все эти подати, удои, сорта пшеницы и винограда, найм слуг, да и многое другое вгоняли его в тоску. Парнишке хотелось чего–то возвышенного, манящего и совершенно незнакомого.
– Отец, – наконец решившись, спросил он. – Скажи, почему я должен идти в помощники управляющего?
– Потому, Евлампий, что я могу научить тебя только этому, – спокойно ответил отец. – Или у тебя другие планы?
– Да! – гордо заявил мальчик. – Я хочу уехать в столицу!
– Отлично, сынок, – отец откинулся на спинку кресла. – И чем же ты хочешь зарабатывать на хлеб?
– Я? – мальчик растерялся.
– Да, Евлампий. Чем ты хочешь жить? Я не настолько богат, чтобы ты мог позволить себе не работать.
– Я... я хотел заниматься гимнастикой... – мальчик мялся. – Ты же знаешь, учитель говорит, что у меня хорошо получается.
– Если бы он этого не говорил, я не платил бы ему деньги, – спокойно проговорил отец. – Это хорошо, что ты занимаешься гимнастикой и что учитель тобой доволен. Гимнастика развивает человека. Но она, увы, принесёт доход только если изначально вложить много денег.
– Почему, отец?! Вот – я, вот – стадион! Что ещё нужно?!
Отец усмехнулся.
– Затем, сынок, что обычные гимнасты денег, считай, не зарабатывают. Всё, что тебе заплатят, ты потратишь на тренировки и докторов. Да, Евлампий, докторов. Это – жестокое дело. И в этом деле настоящий доход имеют только хозяева театров и стадионов и наставники гимнастов. Наставником тебе становиться рано, а для того, чтобы стать хозяином, нужны деньги, которых ни у тебя, ни у меня нет. Думаю, тебе следует работать и заниматься гимнастикой в свободное время. Если ты будешь хорошо работать и заслужишь благосклонность господ, может быть, когда-нибудь у тебя появятся деньги на собственный стадион.
– Отец, – мальчик покраснел и опустил глаза. – А правду ли говорят, что все управители воруют?
– Неправду, – голос отца чуть–чуть зазвенел. – Я не ворую и не буду воровать даже ради вас с матерью. И тебе не советую. Во-первых, это грешно. Во-вторых, люди не любят, когда у них крадут, и кара земная может настигнуть тебя гораздо раньше божьей. И, наконец, в-третьих. Краденым деньгам ты не знаешь настоящую цену, а вложив их куда–то – прогоришь. Они слишком легко приходят.
Евлампий вздохнул и сдался.
Так прошло два года. Юноша продолжал мечтать о столичной жизни, но тем не менее слова родителя возымели действие, и он помогал отцу.
И вот однажды вечером в двери постучали. Это был гонец от хозяина. Отец вскрыл письмо и покачал головой. Мать вопросительно взглянула на него.
– Господин Валериан пишет, что очередной раз женился и едет сюда с молодой женой, дабы в её обществе "насладиться уединённой сельской жизнью". Они будут здесь ровно через семь дней.
– Боже мой! – качнула головой мать. – Ведь и года не прошло, как умерла госпожа Валентина. А какая она была добрая женщина. Разве так можно?
– Нельзя, – согласился отец. – Но давай не будем их судить. Каждый сам ответит за свои грехи.
Мать согласилась, и разговоры на щекотливую тему прекратились. Но Евлампий их запомнил, и теперь всё время думал о новой хозяйке. Интересно, какая она, раз хозяин ради неё забыл не так давно умершую жену?
Через неделю они приехали. Немолодой очень полный хозяин ("Интересно, как же он воевал?" – хмыкнул Евлампий. – "Его же не выдержит ни одна лошадь!" "Когда он воевал на лошади, он был моложе и стройнее," – ответил отец. – "В императорском дворце это не нужно") и – Она.
Юноша не мог оторвать взгляд от сидевшей в возке молодой женщины. У неё было красивое ухоженное лицо с идеальными чертами, огромные зелёные глаза и роскошные чёрные волосы. Возок остановился, слуга открыл дверцу, и юноша замер от полного восторга. Прекрасное стройное тело, красивые ноги, изумительная походка. Да! Ради такой можно забыть всех остальных женщин мира!
Хозяин подошёл к управителю.
– Мириамна, – обратился он к красавице. – Это наш здешний управитель Ипатий. Он в полном твоём распоряжении. А это, Ипатий, госпожа Мириамна. Слушай её как меня.
Отец поклонился.
– А это твой сын? Учи получше. Будет хорошо работать – не обижу.
Отец снова поклонился и подтолкнул впившегося глазами в хозяйку сына. Парень спешно склонил голову. Хозяин кивнул, подал руку супруге, и они ушли в дом. Евлампий долго смотрел им вслед.
Наутро он пошёл к господскому дому и около часа бродил там под окнами. Хозяин выглянул и недовольным тоном спросил, какого чёрта сынок управителя здесь вертится. Парень растерялся. Выручил как нельзя кстати появившийся отец. Он извинился и сказал, что отправил сына узнать, нет ли у хозяина каких–нибудь поручений.
– Какого чёрта он тогда не вошёл и не спросил прямо? Учти, Ипатий, если я решу, что твой сынок собрался что-нибудь стащить, я ни на что не посмотрю!
Отец, извиняясь и кланяясь, уволок сына.
– Запомни, Евлампий, – остановившись за углом, сказал он. – Эти люди – хозяева виллы. Ты не имеешь права мешать им! Зачем тебя туда понесло?!
– Папа... – парень покраснел. Назвать истинную причину не хватило сил.
Но отец многое понял.
– Сынок, я всё понимаю: новые люди, да ещё из столицы, куда ты так рвался, интересно. В то, что ты хотел что-то украсть, я не верю. Ты, конечно, можешь смотреть на них, но должен делать это вежливо и почтительно. И ни в коем случае не мешать им, повторяю тебе. Иначе у нас будут большие неприятности. Ты меня понял?
Евлампий грустно кивнул и целый день ходил сам не свой. На следующее утро ноги сами понесли его к господскому дому, и он с трудом удержался, чтобы снова не начать бродить под окнами. И стал ходить вдоль невысокой живописной ограды, отделяющей господский двор от хозяйственных построек. Делал вид, что что–то проверяет. Возившийся неподалёку возничий сердито посмотрел на него, но промолчал.
Прошло немало времени, прежде чем в доме стукнула дверь. Евлампий в страхе спрятался за ограду и обернулся. Это была Она! Юная госпожа Мириамна в сопровождении служанки вышла на крыльцо и направилась к возку. Евлампий медленно поднялся и, не отрываясь, смотрел на молодую женщину. Она заметила и обернулась. Парень стоял ни жив, ни мёртв и чувствовал, как кровь приливает к лицу.
– Кланяйся, дурак! – зашипел сзади возничий. – Привык, что отец тут самый главный...
Евлампий поспешно склонил голову. Госпожа прошла дальше. Она шла так близко, что юноша почувствовал запах духов и движение воздуха, обтекавшего её тело.
– Анастасия, ты взяла деньги? – донеслось уже со стороны возка. "Ангел поёт на небеси!" – подумал юноша.
– Да, госпожа, – отозвалась служанка.
– Так что же мы стоим?! – и возок тронулся.
Весь день юноша ходил как во сне. К вечеру пришёл страх. Если госпожа, вернувшись, расскажет мужу, ему несдобровать. Если выдадут слуги – тем более. Но всё обошлось, и парень осмелел.
Так прошла неделя. Каждый день парень старался хоть раз пройти около господского дома. Отец отчаялся что-либо объяснить ему, слуги косо смотрели, но ему было всё равно. Там была Она! Пару раз он видел, как она подходила к окну, ещё два раза хозяева вместе выходили гулять, ещё два раза куда–то ездили, но увидеть её так близко, как в первый день, больше не получалось, и Евлампий грустил.
Через неделю вечером кто–то приехал к хозяину, и с утра во дворе поднялась суета.
– Что случилось, – спросил Евлампий отца.
– Господин Валериан уезжает. Вчера приехал гонец: его ждёт император.
Внутри у парня всё оборвалось.
– А... а госпожа тоже едет?
– Нет, – деловито ответил отец, запаковывая какие–то бумаги. – Она пока остаётся здесь, так что нам по-прежнему придётся ей помогать.
Евлампий возликовал. И на следующее же утро опять прошёл мимо окон господского дома. Когда он шёл обратно, одна из занавесок приоткрылась. Он обомлел и стоял, глупо улыбаясь. Молодая хозяйка с минуту смотрела на него, потом занавеска опустилась. Юноше захотелось петь и прыгать! И вечером он снова пошёл к хозяйскому дому. Солнце уже спустилось, было нежарко, и госпожа отдыхала на веранде. Увидев его, она как–то странно усмехнулась и что-то сказала стоявшей рядом служанке. Служанка поклонилась и подошла к юноше.
– Идём. Госпожа хочет говорить с тобой.
Юноша послушно пошёл, не веря своим ушам.
– Я видела тебя и сегодня, и вчера, и неделю назад, – "Ангельский голос!". – Кто ты? Как твоё имя?
– Е... Евлампий, – пробормотал он. – С позволения моей госпожи... Я... Мой отец служит здесь управителем.
Мириамна тихо рассмеялась.
– Наверное, жизнь в этой деревне очень скучна, раз ты неделю разглядываешь приехавших? Чем же ты занимаешься?
– Да... Нет... Я... Да, госпожа, у нас мало развлечений...
– Так чем же ты занят? И сколько тебе лет? – снова рассмеялась женщина. Наивность и смущение провинциального юноши забавляли её.
– Я... Мне во… восемнадцать, госпожа... Я работаю... учусь у отца... А ещё хожу к учителю гимнастики...
– Восемнадцать? – качнула головой хозяйка. – Так ты уже совсем взрослый. В восемнадцать я уже...
Она поморщилась и оборвала фразу. Евлампий ждал.
– Повернись! – приказала она. – Ещё! Кругом! Да, у тебя хорошая фигура. Значит, здесь живёт хороший учитель гимнастики. Ты сможешь показать мне упражнения, которым он учит тебя?
– Я? – растерялся юноша.
– Да, ты, – рассмеялась хозяйка. – Ты же сам говоришь, что здесь скучно! Так разнообразь свои занятия! Вдруг у тебя получится? Тогда ты сможешь... тоже стать учителем гимнастики! Сегодня я уже разленилась, а вот завтра на закате мы могли бы потренироваться.
И снова рассмеялась. Евлампий густо покраснел.
– Я? Да... Как будет угодно моей госпоже...
– Иди же! – снова смеялась она. – И работай хорошенько, иначе мой супруг будет недоволен тобой. И до завтра не появляйся здесь!
Евлампий пулей вылетел со двора.
Всю ночь юноша не спал. Стоило закрыть глаза, как являлась Она. То улыбаясь, то закидывая ногу на ногу, то зазывно поводя плечом. Утром Евлампий с трудом удержался, чтобы снова не побежать к господскому дому. Отец, увидев, что он не уходит, вздохнул было с облегчением. Но вечером сын засобирался.
– Ты куда? – тревожно спросила мать. Отец тоже строго смотрел на него.
– Я... Госпожа просила... помочь ей, – покраснел юноша.
– Сынок, – отец встал и положил руку ему на плечо. – Госпоже, конечно, надо помочь, если она просит. Но я тебя прошу: будь почтителен и осторожен. Очень осторожен!
Сын снова покраснел и выскочил за дверь.
На пороге его встретила служанка. Сейчас, вспоминая всё это, Евлампий корил себя, что не послушал родителей и не убежал без оглядки с этого порога! Но тогда он об этом не думал: очаровашая его женщина желала остаться с ним наедине, и это было главным!
Юноша шагнул в комнату с занавешенными окнами, и служанка плотно закрыла за ним дверь. Он огляделся. Хозяйка сидела в кресле, она была полностью одета, но одежды её были настолько прозрачны и легки, что казалось, подуй сейчас самый лёгкий ветерок, и женщина окажется обнажённой.
– Подойди, – хрипловато засмеялась она. – Да не бойся, я не кусаюсь.
Он шагнул вперёд и растерянно остановился посередине комнаты. Женщина закинула ногу на ногу и положила подбородок на ладонь. Юноша поспешно скинул с себя одежду и остался только в сандалиях и набедренной повязке. Красавица не спеша, по-кошачьи потягиваясь, встала, подошла ближе и стала ощупывать его тело, ласково касаясь кончиками пальцев подбородка, плеч, груди...
– Какие у тебя мускулы, – юноша снова покраснел, набедренная повязка, которую он всегда носил свободной, начала натягиваться. – Покажи мне какое-нибудь несложное упражнение, красивый мальчик.
Евлампий в смятении оглянулся вокруг. Вот, то, что надо! Он схватил стоявшую в углу маленькую деревянную скамеечку и высоко поднял её, слегка согнув одну ногу и отставив назад другую ногу и руку.
Женщина снова засмеялась.
– А теперь давай так: я буду делать, а ты возьми меня за руки и поправляй. Посмотрим, какой ты учитель! Давай же, бери меня за запястья!
Юноша тяжело дышал. Запах этой женщины приводил в действие какие-то неведомые ему доселе силы. Он испугался и хотел убежать, но не мог.
Мириамна наклонилась, подол слегка приподнялся, она грациозно повела маленькой аккуратной стопой и взяла скамеечку.
– Ну же! Бери меня! Показывай!
Парень, тяжело переводя дыхание, осторожно взял её за запястья и поднял ей правую руку. Женщина плотно придвинулась к нему, касаясь грудью его груди и глядя прямо в глаза. Юноша смотрел и не понимал, что с ним творится. Тело само тянулось к женщине, он терял волю. Стоял и не мог оторваться. Женщина снова засмеялась и кончиком языка облизала губы. Юноша растерялся и отпустил руки.
– Про... прости, госпожа, я...
– Ничего, мальчик, – женщина продолжала смеяться. – Ты же девственник. Но мы это поправим. Сегодня ты был учителем, завтра я тебя буду учить. Мы так будем играть, пока мой муж занимается этими дурацкими государственными делами.
– А потом... – она медленно провела пальцем по его груди. – Потом ты станешь совсем другим. А теперь иди. И приходи завтра в это же время.
Юноша стоял, молча глядя ей в глаза.
– Иди же! – она ласково подтолкнула его к двери.
Парень опомнился и кинулся к двери.
За окном что-то стукнуло. Евлампий вздрогнул.

***

Ждала великая княгиня недолго. Вскоре в дверь постучали твёрдым, аккуратным, хорошо знакомым стуком.
– Войди, воевода! – крикнула она, не дожидаясь вопроса. Дверь распахнулась. На пороге возник воевода Свенельд, из-за его широкой спины выглядывала довольная ("Ещё бы! Бегать-то не пришлось!") служанка.
– Садись, Свенельд, – с поклоном встретила старого друга княгиня.
– А ты, – пронзительный взгляд в сторону служанки, – сыщи мне... ту женщину, к которой мы ездили. Скажи: княгиня говорить с ней хочет. Ответ её передашь в точности!
Девчонка исчезла. Ольга снова повернулась к Свенельду и оглядела его. Женщина рассматривала мужчину. "А ведь хорош! Высокий, стройный, сильный, добрый, умница! А что черты лица резкие, так это – не беда. Бабой рядиться даже мысли не возникнет. И вдовеет второй год, к тому же. Ладно, начнём".
Но начал Свенельд. Он по–прежнему стоял.
– Прости, государыня, что на ночь глядя, но, думаю, тебе это следует знать.
– Говори. Да сядь ты, наконец!
– Прости, – улыбнулся тот. – Я к этим скамейкам не привык. Я лучше на пол.
И, подогнув ноги, опустился на толстый, тёплый и мягкий ковёр. Княгиня села по–городскому, на скамью.
– Неладно в Искоростене, княгиня. Старый князь заболел. Может, умрёт скоро. Сыновья добро делить начали.
– Да он уж не первый раз так. А эти – да, хороши! – усмехнулась Ольга. – Отец пока жив–здоров, а они уже тут как тут! Ни стыда, ни совести. Ни о чём, кроме своей рубашки не думают.
– Твоя правда. Но это для нас – полбеды. Стыд не дым, глаз не ест. А вот если грызня пойдёт – куда хуже будет.
– Куда уж хуже-то? И почему "если"? Кто о сыновнем и братнем долге забыл, о соседском и подавно не вспомнит, – княгиня встала и принялась ходить по горнице. Свенельд тоже хотел было подняться, но Ольга жестом остановила его. – Верны ли сведения?
– Верны, княгиня. Тот купец, что привёз их, давно со мной такими вещами делится. Не без выгоды для себя, конечно.
– Хорошо, – кивнула Ольга. – Что бояре древлянские?
– Как всегда, – усмехнулся Свенельд. – Молодые – каждый за своего княжича, а отцовские сидят молча, выжидают. А может – насмехаются.
– Значит, на троих? – покачала головой княгиня. – Три княжича. Жди теперь, кто кому первому ножик сунет. Один всё на Закат глядит. Узнай, кстати, правду ли говорят, что волхвов латинских привечает. Второй – ни рыба, ни мясо. Про него тоже побольше узнай. Третий вроде к нам ездит. Но он младший, его вряд ли послушают. Жаль, невесты нет подходящей, привязали б попрочнее. У тебя нет ли кого на примете?
– Нет, – покачал головой воевода. – Моя дочка ещё мала, а остальные, про кого знаю, уже просватаны.
– Плохо... Не сенную же девку за него отдавать... Ладно, Свенельд. Ты пошли туда кого посмышлёней. Пусть смотрит, слушает, да тебе передаёт. Но сам ничего не делает.
Свенельд кивнул.
– Есть у меня один отрок в младшей дружине. Асмундом зовут. Парень хваткий. Его к тому купчине и определю. Государыня, а может дружину к границам? Народишко–то древлянский нам дань платит. Не упустить бы.
Княгиня покачала головой.
– Погоди пока. Пусть сами куда–то сдвинутся. А то потом скажут, что в Киеве–де воры сидят, и всё, что плохо лежит, тащат. Заставы у границ пошевели, но не больше.
– Да заставы–то уже давно подняты, княгиня. Иначе какая ж мне цена была бы!
– Вот и славно, – кивнула княгиня. И, резко развернувшись, внезапно спросила:
– Скажи–ка мне, Свенельд-воевода, а отчего ты с этим ко мне шёл, а не к Великому князю? Ведь не из дома ж тебя девка моя выдернула!
– Не из дома, государыня, твоя правда, – усмехнулся воевода. – К тебе с этим разговором шёл. Из вас двоих в государственном деле от тебя больше толку. Великий князь сейчас больше забавами занят.
– Вот как? Тогда и мы с тобой, воевода, о забавах поговорим. Скажи, ты сможешь оказать мне услугу?
– Какую скажешь, княгиня, – Свенельд легко, одним рывком, поднялся. "А ведь одних лет с моим муженьком! Мой бы полчаса корячился, а этот птицей взлетел!"
– Любую?
– Любую, княгиня.
– Тогда слушай, – княгиня на секунду прикрыла глаза. "А, была не была! Выбора всё равно нет". – Мне нужен сын, Свенельд!
И пристально посмотрела ему в глаза. На секунду воцарилась тишина.
– Что? – переспросил Свенельд. На лице его застыли растерянность и... надежда.
– Ты не ослышался. Мне. Нужен. Сын. А государству – наследник. Ты поможешь мне?
Свенельд опустился на скамью.
– Ох, Хельга, Хельга... Что ж ты делаешь со мной... Ты же не понимаешь, о чём просишь, голубка моя.
– Понимаю. Прости, – она села рядом и ласково опустила руку ему на плечо.
– Я ведь люблю тебя. Ещё с юности люблю.
– Я знаю, Свенди, – тихо ответила она.
– Я тогда глупый был. Мать, покойница, когда тебя просватали, заметила. Сказала: лучше запри душу. Эта девушка не для тебя. Вот я и запер. Не послушался бы, ты бы сейчас не страдала.
– За тебя ни родители, ни... господин конунг не отдали бы, Свенди. У них, похоже, до того, как я понёву надела, всё было решено.
– А если бы увёз?! – глаза мужчины сверкнули каким–то странным, горьким блеском.
– Если б увёз, пошла бы с тобой, куда угодно, – тихо ответила женщина.
Свенельд глухо застонал. Ольга взяла его под руку.
– Я смогу его воспитывать?
– Сможешь. Ты расскажешь ему, что такое хорошо и что такое плохо. Вместе расскажем.
– А мы?
Она покачала головой.
– Я – Великая княгиня Киевская. Великую княгиню, даже если она – вдова, будут слушать, а вот жену воеводы – вряд ли. Но твой сын станет Великим князем.
Свенельд опустил голову. Ольга тревожно смотрела на него.
– Ты поможешь, Свенди?
– Да. Когда мне придти?
– Завтра вечером.
Он кивнул.
– Прости, госпожа моя. Могу ли я уйти? Я слишком много пережил сегодня.
Она кивнула.
– Завтра я приду, – и быстро вышел.
Когда за дверью стихли шаги, великая княгиня рухнула на ковёр и завыла.

***

Оказалось, это был всего лишь ветер, стукнувший ставнями. Евлампий снова погрузился в своё прошлое.
На следующий вечер он снова пошёл в господский дом. Хозяйка уже ждала его. Едва он вошёл, она плотно притворила двери и закрыла задвижку. Юноша растерялся, но женщина жёстко и властно взяла его за руку и развернула лицом к себе.
– Что стоишь? Хочешь меня?
Парень покраснел. Она была права, но признаться в этом он боялся.
– Или ты девственник? – засмеялась Мириамна. – Так мы это сейчас поправим.
Евлампий как зачарованный глядел на неё. Молодая хозяйка тоже пристально смотрела ему в глаза и похотливо облизывала губы кончиком языка. У юноши закружилась голова. Он рванулся к двери.
– Куда же ты?! – она сильной и властной рукой развернула его. – Ты ведь хочешь меня? А я хочу тебя! Так в чём же дело?!
– Я... Прости, госпожа, разве я могу? Ты такая... такая... И потом... Ты – госпожа, и у тебя муж...
– Муж... – расхохоталась она. – Обойдёмся без этого...
И рывком притянула его к себе.
– Ну! Раздень же меня! Будь мужчиной! – парень растерялся и принялся неловко развязывать ей пояс и расстёгивать пряжки на плечах. Она посмеивалась.
Наконец он справился и платье упало на пол. Евлампий замер. Мириамна стояла перед ним. Обнажённое тело дышало женской силой, крутые бедра зазывно покачивались, крупные упругие груди с коричневыми сосками манили к себе. Женщина подняла тонкие руки к причёске, и тёмные длинные волосы тяжёлой волной скатились по смуглой спине и плечам. Парень почувствовал, что на этот раз его набедренная повязка точно лопнет. Он ещё не разу не видел женщины вот так: доступно и открыто. Мать, сёстры, служанки – всё не то! Это была Богиня! Это была Женщина!
– Иди сюда, – она резко толкнула парня к кровати. – Хотя стой! Я раздену тебя.
Евлампий стоял, как истукан. Сердце бешено колотилось. Женщина ловкими умелыми движениями развязала ему пояс. Одежда упала на пол. Женщина довольно засмеялась и, медленно и с удовольствием облизывая губы, стала ласково гладить его грудь, иногда слегка царапая её длинными ногтями.
– Какой ты... хорошенький, мальчик! – промурлыкала она. – Та–а–ак, а зачем нам эта противная тряпка?
И стала ловкими движениями развязывать набедренную повязку.
Евлампий рванулся, ему стало страшно, но она твердой рукой ухватила его.
– Ты посмотри, какой он у тебя красавчик! И уже растёт, хочет познакомиться с моей девочкой! Сейчас-сейчас...
И она взяла в руки его половой член. Евлампий понял, что теряет волю. Член рос и твердел на глазах. Он уже был похож на большую красную колбасу, которую мать готовила к праздникам. Всё тело его жаждало этой женщины. Но он не знал, что делать.
– Постой, – робко сказал он ей. – Я... Я никогда...
– Я уже поняла, – прошептала она. – Слушайся, я тебя научу.
И плотно прижалась к нему. Волосы на её лобке щекотали половой член, соски касались груди. Сердце бешено колотилось. Кровь приливала к верхней плоти, казалось, член сейчас разорвётся.
– Нет! – скомандовала она, толкая его к кровати. – Ложись и делай, как я скажу.
Евлампий упал навзничь. Мириамна ловко вскочила на него и, ласково, но твёрдо обхватив его член, точным ударом направила его в своё влагалище. Парень затрепетал. Сердце бешено колотилось, он попытался приподняться.
– Какой смелый, – засмеялась она. – Лежи пока.
И стала ритмично приподниматься и опускаться, одновременно слегка покачивая бёдрами. Евлампий застонал. Ему показалось, что кто–то весёлый и могучий поднял его над зёмлей, и он летит. Он стал помогать своей подруге, тоже ритмично приподнимая и опуская бёдра. Она снова засмеялась, но на сей раз не пыталась его остановить.
– Так... так... – мурлыкнула она. – Как бьёт барабан на поле, только медленнее, медленнее. В этом деле не надо торопиться.
Он кивнул и послушался. Говорить не было ни сил, ни желания. Осталось только желание быть с ней и доставлять ей радость. Наконец Евлампий понял, что вот–вот случится что–то важное. Неведомые прежде силы рвались наружу. Он закричал и ударил. Сперма вырвалась наружу. Женщина тихо застонала и приняла её.
Теперь они лежали рядом. Евлампий был опустошён и счастлив. Он испытал неведомое доселе наслаждение, он дал радость и счастье той, о которой грезил уже не одну ночь. И вот она рядом, такая же уставшая и счастливая. Он поднял руку и погладил её.
– Спасибо, мальчик, – тихо сказала Мириамна. – Ты умеешь быть благодарным.
– Я не мальчик! – запротестовал Евлампий. – Я...
– Теперь уж точно не мальчик, – усмехнулась она. – Раз переспал с женщиной.
– Не обижай меня! Что я сделал не так?!
– Прости, – она ласково провела рукой по его груди. – Я злюсь на себя.
– За что?! – юноша приподнялся на кровати и схватил её за руку.
– За то, что моя жизнь теперь не стоит ни гроша.
– Почему?! – он приподнялся на локтях и смотрел на неё.
– Потому, что муж убьёт меня, как только узнает. И виновата в этом только я.
– Что ты говоришь?! – Евлампий вскочил на постели. – Как он посмеет?! Это же ты!
Она усмехнулась.
– Он сделает всё, что захочет.
– Но почему?! Ведь он женился на тебе, значит – любит! А... – от пришедшей в голову мысли парня бросило в холодный пот. – Ты... ты почему... со мной? У тебя же есть муж! Ты же должна любить его?!
Мириамна снова усмехнулась.
– Я? Может, и должна. Только ты ж его видел. Там любить только кошелёк можно. Может, когда–то и он что–то мог. Но, видно, это было очень давно. Сейчас ты, мальчишка, можешь лучше его. Спасибо тебе. Хоть женщиной себя почувствовала.
– За... зачем же ты с ним?! Ты же такая... такая...!
– Какая такая? – она пристально смотрела ему в глаза. – Ты же не знаешь про меня ничего. Хочешь послушать?
Евлампий настороженно кивнул.
– Мне двадцать, мальчик. Всего два года, а рядом с тобой я себя чувствую словно раздавленной годами. Мой отец торговал шерстью в... одном большом городе. Четыре года назад он разорился и умер. На полгода нам с матерью и сестрой ещё хватило денег, а потом пришли кредиторы и потребовали вернуть долг. Мы не смогли, и они продали нас с сестрой в лупанарий. Я считаю, нам с Анастасией, так звали мою старшую сестру, очень повезло тогда. Этот лупанарий был дорогой. Простой солдат, только что убивавший варваров где-нибудь на границе, не потянул бы наши цены, и к нам заходили люди более состоятельные. Их было куда меньше, чем в дешёвых заведениях, но требовали они большего. Со временем я привыкла. Если соблюдать меры предосторожности, там можно было жить. А вот сестра не смогла. Через полгода она узнала, что у неё будет ребёнок. Таких наша хозяйка вышвыривала на улицу, как только узнавала. Анастасия не хотела на улицу, она не стала ждать и повесилась. В то утро я проснулась от дикого крика. Кричала новенькая, её только на днях привезли к нам. Продали, как нас, за долги. Прибежала на крик и увидела сестру. Она висела под потолком на перекладине. Я глаз не могла оторвать. Она как будто выросла немного в тот момент. И качалась так ровно–ровно, как детская игрушка над люлькой. Только ноги были чуть в стороны. И рубашка мокрая. А на следующий день её просто зарыли у какой–то дороги. Её и её ребёнка. Про него так никто и не узнал, кроме меня.
Евлампий смотрел на подругу, и ему было страшно. Она лежала и смотрела словно сквозь него. "Бедная! Бедная! Что же ей пришлось пережить!" – думал он.
Мириамна продолжала.
– А потом пришёл он, Валериан. Он уже тогда мало что мог в постели. Но хотел много, и я ему помогла. Ему понравилось, он стал бывать чаще. А когда умерла его жена, выкупил меня, увёз к себе и почти сразу женился.
– Он тебя бил?
– Нет. Он провинившихся не бьёт. Он убивает, а если решит, что его хотели унизить, калечит и вышвыривает на улицу. Разве таких можно любить?
– Подожди! Но он же может...
– Может. Но моя служанка ненавидит его не меньше меня. За что, я не знаю. Она не говорит, я не допытываюсь. К тому же я дам ей денег. Она промолчит. А теперь иди: мне надо подумать.
– Ты... Мы...
– Завтра. В это же время. Иди.
Парень, качая головой, медленно вышел во двор.

***

– Не лги мне, голуба! – старая женщина в тёмном платке строго смотрела на Великую княгиню. – Я с богами разговариваю. Они по моей просьбе многое могут, но на каждый чих тебе отзываться не станут. Правду говори!
– Я не лгу, матушка Павна, – устало прикрыла глаза Ольга. – Это для мужа.
Ведунья покачала головой и протянула посетительнице маленький хорошо запечатанный кувшинчик.
– Гляди, голуба. Все дела и мысли наши боги нам втройне возвращают. А тебе, великой княгине, и более вернуться может. И мужу твоему, и мне, недостойной.
– Благодарю, матушка, – княгиня, слегка склонив голову, взяла кувшин и вышла. Старая ведунья смотрела ей вслед. "Сделаю я тебе, княгинюшка, как ты хочешь. Нешто я не баба? Нешто не понимаю? А потом – в дорогу. И – подальше. Такие тайны хранить – для жизни опасно".
Отъехав несколько поворотов, княгинин поезд остановился.
– Проследишь за ведуньей, – сказала она ехавшему рядом местному старшине. – Чтоб, пока я не скажу, никуда не уехала.
– А потом? – деловито уточнил старшина.
– Насчёт потома потом и решим. Трогай!

***

Солнце тихо опускалось за соседний лес. Княгиня мерила горницу шагами. Придёт? Или испугается старой любви?
В дверь постучали. Княгиня облегчённо вздохнула: его стук, пришёл.
Он вырос на пороге. Высокий, сильный, надёжный, даже какой-то помолодевший. Мужчина и женщина стояли посреди горницы, молча глядя друг другу в глаза.
– Пойдём, – наконец сказала она и повела его в спальню. Воевода послушно пошёл за ней. За своей княгиней.
В спальне она резко развернулась, подняла руки и стала развязывать платок. Он засмеялся.
– Подожди, Хели, позволь я помогу, – и тёплые сильные руки коснулись её тела. Она подалась вперёд и стала развязывать его пояс.
Одежды рухнули. Ольга и Свенельд стояли друг против друга. Женщине вдруг стало страшно: "Что я делаю? Зачем? Для чего?" Мужчина заметил это.
– Не бойся, Хели, всё будет хорошо. Только верь мне, – и, приподняв ей подбородок, поцеловал её в губы. Она тихо ахнула и подчинилась. Свенельд ласково целовал свою первую и единственную настоящую любовь. В глаза, в губы, в шею, в ямочку между ключиц... Славяне верят, что именно там у человека живёт душа... Когда он коснулся губами ключиц, она принялась ласково гладить его седеющие уже волосы, плечи, шею.
– Пойдём, лада, – воевода легко, как пушинку, поднял свою возлюбленную на руки и отнёс на постель. Там он ещё раз поцеловал ей грудь, ласково раздвинул ноги и вошёл в её лоно. – Не бойся.
– Я с тобой ничего не боюсь, – ответила она, не отрывая глаз от его лица, и отдалась ему.

***

За дверью послышались шаги. Евлампий вздрогнул. С одной стороны, сейчас он вернётся в реальность, и о самых страшных днях подумает позже. С другой – если снова придёт этот господин, то опять придётся заниматься тем, чего так не хотела его душа, но без чего очень трудно было выжить.
Но за дверью искали какого–то воина со странным, но звучным именем Гирята. С другого конца ответили, что видели в каком-то амбере, и снова всё стихло. Евлампий приоткрыл дверь. В высокой и очень светлой деревянной галерее, куда она выходила, было пусто. Убежать? Евлампий покачал головой и горько усмехнулся. Он пробовал уже трижды. Но в империи в нём быстро признавали беглого раба и возвращали владельцам. Сейчас волосы отросли, да и многие здешние воины брили головы, но он не только не мог говорить, но и ещё плохо понимал здешнюю речь. Так что его опять поймают, изобьют и продадут ещё дальше. Он вздохнул и вернулся.
Снова перед глазами поплыли картины из такого близкого и такого далёкого прошлого. На следующий день он снова пришёл к Мириамне. И она подняла ему член одними губами. Ласковыми, нежными, сильными.
– А теперь – твоя очередь. Будем учиться! – засмеялась она, откидываясь на спину. – Запомни, Евлампий, в плотской любви удовольствие друг другу должны доставлять оба. Иначе оба никогда не будут счастливы в постели. Иди сюда!
И согнула в коленях ноги, одновременно раздвигая их.
– Ближе! Ближе! Что ты видишь?
Он приблизился и засмеялся. Перед глазами была небольшая продольная щель с чуть выпуклыми краями.
– Это похоже на губы!
– Так поцелуй их! Ну же!
Он наклонился и поцеловал. Губы ответили, нежно затрепетав. Он провёл языком, щель словно приокрылась. Он провёл ещё раз, сильнее и глубже.
– Ну же! – застонала женщина. И он окончательно осмелел. Он гладил щель губами, целовал, проникал языком внутрь почти на всю его длину. Он, кончая, почувствовал на кончике языка и её влагу. Большего наслаждения он не испытывал ещё никогда.
Обессиленные они повалились на постель. И почти сразу в дотоле молчавшем доме что–то стукнуло. Словно открыли и закрыли дверь. Хозяйка тревожно вскочила. Нет, окна были закрыты, дверная задвижка на месте.
– Ветер, – успокоенно кивнула она.
Так прошла ещё неделя. И вот в субботу, возвращаясь со всей семьёй после вечерней службы, Евлампий увидел на дороге облако пыли. Кто-то очень торопился на виллу. Отец и сын тревожно переглянулись и быстро пошли вперёд. Отец волновался о делах, сын – о Мириамне.
Но в усадьбу их не пустили. Приехавший с хозяином незнакомый слуга сказал:
– Идите домой, вас позовут, – и захлопнул дверь перед их носом.
Дома отец нервно ходил из угла в угол. Евлампий угрюмо смотрел в окно.
– Что же случилось? Чем недоволен хозяин? Может, кто–то проворовался? Что ты молчишь, сынок?
– Папа, о чем ты говоришь? Он сейчас на неё кричит!
– На... – отец поперхнулся собственным голосом. – Что?! Она?! Сынок! Чем ты помогал госпоже?! Говори!!!
Сын стоял перед ним и смотрел в глаза. Губы его дрожали.
– Да, папа! Ты правильно догадался. Я люблю её.
Отец ахнул и опустился на скамью, обхватив голову руками.
– Что ты наделал, Евлампий... Теперь мы все погибнем...
– Я люблю её, папа!
– Любишь?! – отец поднялся, глаза его бешено сверкнули. – Что ты знаешь о любви, щенок?! Любишь – это когда боишься сделать больно! Ты не имел права тревожить замужнюю женщину! Потому, что у неё есть муж, и сейчас он предъявляет свои права! А о нас ты подумал?! Или ты не любишь нас с матерью и сестёр?! Ты подумал, что будет с нами, когда хо... её муж узнает?!
– Я сам пойду! Если он любит, он поймёт!
– Нет! – отец жёстко ухватил его за руку. – Ты немедленно уедешь. Бери любую лошадь и уезжай куда глаза глядят. Тогда хоть кто-то уцелеет. Вон отсюда!
И Ипатий толкнул сына к дверям. Но они опоздали. Дверь распахнулась, на пороге стоял давешний слуга.
– Вас ждёт хозяин.

***

@темы: ФБ, Графомань, Повесть временных лет, Миры Бориса Васильева, Мои фанфики

---

Четвёртая порция. Родная кровь.

Название: Родная кровь
Автор: Аз есмь
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: мини, 2426 слов
Персонажи: Брячислав Изяславич Полоцкий, оригинальные персонажи, упоминается Всеслав Брячиславич
Категория: гет, фемслэш (?)
Жанр: история
Рейтинг: R
Примечание:
Размещение: после деанона с разрешения автора


Глубокой ночью в женских покоях дома полоцкого князя раздался крик.
Княгиня Бирута от ужаса проснулась в холодном поту и села на постели. Что ей снилось, она уже не помнила. Какие-то злобные звери, страшные личины, кто–то дико хохотал и грозил молодой женщине огромным корявым пальцем. Княгиня вскочила и кинулась на колени перед иконами.
– Господи Исусе! Спаси и помилуй меня, грешную! Матерь Божия, помоги!
Неожиданно в спальне словно раздался тихий смешок, и нежный женский голос спросил:
– Интересно, на что же ты для своих мечтаний пойдёшь, милая? Сказано тебе: "Нет!", уж два раза сказано! А ты всё не уймёшься, всё клянчишь.
Княгиня вздрогнула. На неё пристально смотрели глаза Девы Марии.
Бирута испугалась. Она действительно просила, умоляла, если угодно, клянчила ребёнка. Княжеству нужен был наследник, свекрови – внук, а им с мужем – ребёнок. Бирута рожала уже дважды, но дети умирали. Старший не дожил и до месяца. Даже раннее крещение не помогло. На второго княгиня молилась: "Святославушко, милый, только выживи!" Но три месяца назад, подойдя утром к люльке, мать увидела мёртвого сына. С этого дня княгиня словно умерла сама. И вокруг неё всё будто превратилось в неживое. Дворцовые женщины сторонились её, словно больную. Правильная и набожная свекровь–матушка поджимала губы и почти каждый день при невестке спрашивала у слуг, хороша ли нынче дорога до Утены и каковы уставы в соседних монастырях. Бирута каждый раз вздрагивала. Она была родом из–под Утены, а в монастырь ей не хотелось. Да и муж, светлый князь полоцкий Брячислав-свет-Изяславич, ещё недавно любезный да ласковый, теперь всё больше хмурился да старался дома не бывать.
И вот теперь сама Пречистая Дева ей отказывает.
– За что, Матерь Божия?! Ты же сама – мать! Почему меня радости лишаешь?
Женщина с иконы укоризненно качнула головой:
– Нам не нужны твои дети на этой земле. От твоего семени только дремучее язычество и зло идёт. Мы лучше знаем.
– Тогда возьмите и меня! – закричала княгиня.
– Возьмём, – ответила собеседница. – Когда срок придёт. А теперь утешься, забудь мирское, ступай в монастырь. Так людей люби.
– Но я...
– Ступай, милая. Утомила ты меня.
И потянуло ветерком. Словно форточку закрывали.
– Нет, постой! – раздался рядом ещё один женский голос, грудной и сильный. Бирута, вздрогнув, оглянулась.
Откуда–то сзади к ней подходила женщина. Бирута, не отводя глаз, смотрела на неё. Незнакомка шла уверенной хозяйской походкой, слегка покачивая бёдрами. В отличие от закутанной до глаз Девы Марии она была полностью обнажена. Княгиня с восхищением и лёгкой завистью разглядывала статную фигуру, светло–русые распущенные волосы до пояса, широкие крепкие бёдра и крупные тугие груди. Это были бёдра и грудь матери, родившей и вскормившей не одного ребёнка! И венок! Голову незнакомки покрывал большой красивый венок из спелых колосьев.
– Опять ты, – устало прикрыла глаза Дева Мария.
– Опять, – с какой–то весёлой злостью ответила незнакомка. – И ещё не раз приду, если понадобится.
– Ты, Бирута, – обратилась незнакомка к княгине, – не слушай её. Они, южные, цены плоду не знают. У них земля по три раза в год родит. А мы – северные. У нас каждый плод, зерно ли, дитя ли – на вес золота. Меня слушай, и всё будет.
– Против воли божьей идёшь, язычница?! – сдвинула брови Дева Мария. – И какая она тебе Бирута? Раба Божья Елена!
– Для меня – Бирута. Я для жизни стараюсь, – глядя ей прямо в глаза, ответила незнакомка.
– Но учти, милая, – обернулась Мария к Бируте. – Жизнь у твоего дитяти будет долгая и трудная. И бить его будут, и предавать будут. И грешен он будет перед Господом сильно! Ты этой участи ему хочешь?
Бирута в страхе оглянулась на незнакомку. Та улыбнулась.
– Не бойся! Будет всякое, она правду говорит. Но твоё дитя будет жить, и это – главное. Пока человек жив, есть надежда.
– Кто ты, добрая женщина?! – Бирута упала перед незнакомкой на колени. – Век за тебя молиться буду!
– Ай не узнала? – насмешливо улыбнулась красавица. – Я – Макошь.
– Матушка! – княгиня пала богине в ноги.
– Встань, – сказала та. – Не нужно. Только слушайся меня. Как срок подойдёт, я тебе знак подам.
– Какой? – растерялась княгиня.
– Получишь – узнаешь. Верь мне.
Молодая женщина послушно кивала.
– Вот и ладно. А теперь иди с миром.
И богиня словно растворилась в ночном воздухе.
Шли дни, год клонился к закату. В княжестве собрали урожай. Не такой уж плохой, голодать не придётся, но и особо не разгуляешься, Киеву долю отдать хватит, а вот торговать уже будет нечем. Князь, выслушав отчёт, досадно выругался. Сидевшая рядом княгиня–мать, постно посмотрев на невестку, процедила: "Всё у нас не слава богу. Ни земля не родит, ни бабы".
Молодая княгиня ждала. В доме постоянно что-то случалось, кто-то приезжал, кто-то уезжал. Но – ни намёка. "Матушка Макошь! – не выдержав, взмолилась однажды княгиня. – Где же ты? Не забыла ли меня, несчастную?" Но в ответ молодую женщину словно кто-то погладил по голове, и она немного успокоилась.
И вот погожим нежарким предосенним вечером в ворота постучали, и через несколько минут слуга почтительно открыл дверь перед невысокой, по-дорожному одетой старушкой. Сидевшая за станом свекровь недовольно подняла брови. Бирута тоже удивилась: милостыню подавали у ворот и странников пускали разве что в гостевой дом. Иного свекровь не допускала, и слуги об этом знали. Но старушка посмотрела на хозяек, и молодая княгиня поняла, что не пустить эту женщину было невозможно. Так ясно, тепло, по–доброму и вместе с тем по–хозяйски смотрели её глаза. Удивительно молодые для такой пожилой женщины.
Гостья низко поклонилась хозяйкам и попросила о ночлеге, сулясь отплатить за добро добрыми вестями и покинуть дом уже завтра. Бирута удивилась: свекровь с радостью приняла странницу, велела собирать на стол и стала расспрашивать, что творится на белом свете. Гостья охотно отвечала. В горницу заглянул хозяин. Старушка встала и с поклоном приветствовала его. Брячислав удивился, но ничего не сказал и быстро ушёл. Женщины вернулись к своим разговорам. Старая хозяйка показывала рождающийся на ткани узор. Гостья одобрительно кивала.
– А ты, милая, я вижу, вышивать любишь? – Бирута порозовела от смущения. – Покажешь? А я тебе свой узор покажу.
И, присев рядом, вытащила из небольшой дорожной сумы платок цвета спелой ржи, развернула его, и Бирута ахнула: на ткани снизу вверх стрелой взметнулась высокая женская фигура с сильными руками и широкими бёдрами. "Макошь!" Странница, улыбаясь, кивала: "Так, милая, так!" – и, поговорив со старой княгиней ещё немного, засобиралась на покой, на прощание тепло улыбнувшись Бируте.
Вскоре хозяева тоже разошлись: в доме ложились рано. Молодая княгиня к своей спальне не шла, летела. Но в комнате и около неё было пусто. Бирута растерянно оглянулась вокруг, тяжело вздохнула и закрыла дверь.
– Не бойся, дочка, я здесь. – Бирута вздрогнула. Столь жданная и желанная гостья стояла перед ней.
– Прости, матушка, – кинулась ей в ноги Бирута. – Не узнала тебя сразу.
– Ничего, – улыбнулась та. – Мы все меняемся. Вот год к закату подходит, и я постарела. А весной снова молоденькой девочкой побегу. Но пойдём. Нас ждут.
– Кто? Где? – изумилась княгиня. – Как же мы выйдем?
– Не волнуйся, – богиня взяла Бируту за руку и пошла, быстро, уверенно. Бирута сперва сбивалась с ноги, но потом успокоилась, и ноги сами понесли её вслед за Макошью. Стало вдруг хорошо, легко и свободно.
Бирута даже не заметила, как они пришли на большую поляну. В середине её был разложен огромный костер. Вокруг стояли весёлые и красивые мужчины и женщины. Они радостно, как старую знакомую, приветствовали княгиню и низко кланялись её спутнице.
Макошь вышла в круг, всё стихло. Богиня посмотрела на пришедших, поклонилась посолонь на все четыре стороны и бросила в костёр колосок. И тишина взорвалась. Зарокотал бубен, засвистели жалейки, женщины, схватившись за руки, пошли хороводом. Какая-то синеглазая черноволосая красавица, улыбнувшись и крикнув что-то ободрительное, подхватила Бируту, и та тоже понеслась в хороводе. Ей было так хорошо, как не было даже в детстве. Хотелось петь, и она запела. Какую-то очень старую песню, какую и не знала никогда, но тут слова сами пришли. Оглянувшись, она увидела, что за спиной женского хоровода идёт хоровод мужской. Мужчины своими спинами словно закрывали своих подруг от всего внешнего, враждебного. "Как и должно быть", – подумала она. Из мужского круга ей весело подмигнул высокий светлорусый зеленоглазый парень. Княгиня смутилась, но не вышла из хоровода.
– Х-ха! – вдруг хором резко крикнули все и отпустили руки. Хороводы остановились, люди стали смешиваться и расходиться уже парами. Бирута осталась одна. Но уже через мгновенье её взяли под локоть. Эта была Макошь.
– Пойдём, девочка. Мы первые. Не бойся.
И они побежали. Подбежав к костру, Бирута испугалась, но снова вдруг помолодевшая богиня улыбнулась ей, и они вместе взлетели над огнём. Бирута словно шла по воздуху, и это было легко и радостно. Огонь словно ласково лизал ей пятки и был совсем не страшным.
– Ты всё можешь, девочка! – смеясь, сказала Макошь. – Запомни: всё! Главное – не бойся.
Остальные бежали за ними. Прыгнув через костёр, они, смеясь, разбегались по поляне. Бирута остановилась. Макошь тотчас возникла рядом.
– Что же мне теперь делать, матушка?
– Покуда – смотри и жди.
И пошла по поляне, кланяясь и благословляя всех.
Рядом с Бирутой остановились мужчина и женщина. Те двое, из круга. Весёлые и счастливые. Вдруг они начали раздеваться, смеясь и глядя друг другу в глаза. И вот перед княгиней в свете костра танцевали уже две обнажённые, тянущиеся друг к другу фигуры. Они сходились и расходились в огненной пляске. Женщина зазывно поводила бёдрами, касалась вершинками сосков груди мужчины и лобком – его уда.
Парень смеялся и в какой-то момент ласково, но крепко подхватил подругу одной рукой под руку, другую положил ей на бёдра, и пара понеслась в каком-то неведомом Бируте, но затягивающем и несущим как по волнам танце. Она как заворожённая смотрела. Вдруг пара прервала танец, и девушка, весело смеясь, потянула своего друга к краю поляны. Парень остановил её, развернул к себе и стал целовать. Нежно, ласково, страстно, гладя руками её грудь и бёдра, затягивая её губы. Подруга отвечала ему, обнимая его за шею и слегка царапая спину. Наконец пара рухнула на что-то, похожее на ковёр или расстеленную шкуру. Мужчина раздвинул женщине ноги, раскрыл её лоно и начал ритмичными толчками входить в него. Женщина приняла ласки и, слегка выгнувшись, стала помогать ему. Потом оба почти одновременно вскрикнули, кончая, и упали друг другу в объятия. Бирута покраснела, ей было неловко, но она не могла оторваться, видя настоящее счастье.
– Всё правильно, девочка, – раздался рядом знакомый голос. Бирута вздрогнула и обернулась к Макоши.
– Матушка Макошь, что они делают?!
– Мне помогают, – засмеялась та. – Земля на этот год уже своё отрожала. Теперь ваш черёд, дочери мои милые, новую жизнь дарить!
– Они – муж и жена?
– Не знаю, доченька. Может – да, может – нет. Какая разница?
– Но разве можно вот так? Нагишом? При всех? Без венца?
Макошь засмеялась.
– А какое любви дело до закона? Любовь – она или есть, или нет. А красоте? Она просто есть, и нечего её прятать. Ты вот обутки сняла, тебе тяжелее стало?
– Нет, легче, – смутилась Бирута.
– То-то! Ты любви хочешь – так люби! Детей хочешь – так рожай. А я помогу. И родня твоя тебе поможет. Не бойся, худа в этом нет.
– Какая родня? – изумилась Бирута.
– Так вот эта! Или не видишь?
Молодая княгиня обернулась. На месте, где только что была влюблённая пара, стояли молодые волк и волчица.
– Волки?! – отпрянула в испуге женщина. – Люди, спасайтесь!
– Не бойся, – остановила её Макошь. – Они тебе худа не сделают. Они и есть твоя родня.
– Оборотни?! – ещё пуще испугалась княгиня.
– Нет же, мы – люди, – весело ответил ещё один женский голос. Она узнала голос танцевавшей рядом с ней девушки. – Или забыла, из каких ты?
– Я? Я – из Утены, дочь Скиргайла, сына Домонта.
– А дальше? – совершенно по-человечески прыснул волк. – Да ты не по отцу, ты по матери считай!
Княгиня задумалась. И вспомнила!
– В детстве бабушка, мамина мать, говорила, что её дед бабку откуда-то с запада привёз! Будто война какая–то была...
– Вот! – засмеялась Синеглазка. Или волчица? – Разучились вы в городах кровью считаться. А ведь там, на западе, искони тоже люди нашего языка жили. И звались – лютичи. И не от лютика род вели, а от лютого зверя лесного, от волка. Сильного, умного и честного. Выходит, ты – Волчица. И мы – от волка! Стало быть – родня. А теперь ничего не бойся. Мы с тобой поделимся. А матушка поможет. Будет дитя твоё сильным, ладным, умным. И ведать будет ой как много! Развязывай пояс.
Бирута сама не поняла, как скинула одежду. Две пары сильных и умелых женских рук подхватили её, уложили на что-то мягкое и пушистое и стали ласково гладить по голове, шее, плечам. Потом Макошь тихо отошла в сторону. А молодой волк улёгся у её ног и слегка щекотал ей пятки своим хвостом.
Когда ласковые руки Синеглазки коснулись груди, княгиня застеснялась, но женщины ласковым смехом успокоили её: "Не бойся. Чем больше любви, тем больше силы".
– А..? – хотела было спросить Бирута.
– Волк не обидится, – ответила Синеглазка. – Он понимает. И он стережёт нас, как и положено мужчине.
– Разве здесь обидят? – удивилась Бирута.
– Нет. Но глаз у людей разный бывает.
И снова принялась гладить тело княгини, шепча какие-то древние, давно забытые, но сильные и добрые слова.
Синеглазка ласкала Бируту и молилась за неё. Гладила волосы, шею, грудь и просила у Отца-Солнца жизненной силы для своей новой сестры и её детей. Потом стала разминать живот и молить Землю-Мать о подании новой жизни. Потом раздвинула ноги и, осторожно лаская лоно Бируты, стала просить Праматерь Волчицу о защите новой жизни.
Молодая княгиня ахнула: такой ласки её тело не получало ещё никогда. Она с трудом удерживалась, чтобы не выгнуться, помогая, и не застонать от удовольствия. Смущало то, что её гладили и ласкали не мужские, а женские руки.
– Не бойся, – отозвалась на её мысли воздевшая руки к небу Макошь. – Это – не то, что ты думаешь. Это только помощь. Дальше в тебя войдёт только твой мужчина. Любовь должна давать жизнь, а это женщина может только с мужчиной.
– Но... но я люблю только мужа, – растерялась женщина.
– Значит, это будет он, – засмеялась Синеглазка. – Я тоже люблю только мужа, – она задорно посмотрела на Волчка.
Княгиня успокоилась и принялась в ответ гладить новую подругу и целовать ей волосы. Счёт времени она давно потеряла.
– Тебе пора, девонька, – Макошь снова выглядела маленькой улыбчивой старушкой в дорожной одежде. – Скоро рассветёт.
– Прощай, сестра, – Синеглазка помогла одеться. – Если будет трудно, зови.
– Прощай, – подхватил Волчок. – Твой сын будет хорошим волком, я знаю. Всем славен будет. Возьми. Это – для него.
И протянул кусочек волчьего меха. Маленький, как хвостик новорождённого волчонка.
– Милые, милые, как мне благодарить вас? – кинулась на колени молодая женщина.
– Сыном отблагодаришь, – эхом ответили все трое. Свежий утренний ветер подхватил Бируту и унёс прочь.

***

Молодая княгиня стояла посреди своей спальни. Всё было как обычно, только в волосах её запутались несколько ржаных колосков. Княгиня разжала кулак. На ладони лежал маленький волчий хвостик. Она улыбнулась, достала старый кожаный мешочек, подаренный много лет назад бабкой, и убрала ценный дар подальше от чужих глаз, потом расчесала волосы, собрала колоски и поставила их на окно в маленький горшочек.
В дверь постучали. На пороге стоял любимый, князь Брячислав. Увидев светящуюся от радости жену, он смущённо ей улыбнулся и вошёл, закрыв за собой дверь.
– Прости меня, Бира. Но, может, мы попробуем ещё раз?

***

Прошла осень, миновали зима и весна. И вот в одно тёплое почти летнее утро в княжеском доме раздался детский крик. Отец долго смотрел на новорождённого сына.
– Как мы его назовём? Может, по деду? Изяславом?
– Нет, милый, – покачала головой жена. – Он будет всем славен. И назовём мы его Всеславом.

@темы: ФБ, Графомань, Повесть временных лет, Мои фанфики

---

Упсь...

По следам моего фика человек пошёл классиков читать... Чтой-то я боюся... Как оценит-то?

---

Третья порция. Водим.

Название: Водим
Автор: Аз есмь
Бета:  Пустыня
Размер: миди, 6448 слов
Персонажи: Рюрик, дружинники, жители Великого Новгорода
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: дружинники князя Рюрика слишком вольно вели себя в Новгороде. В какой-то момент жители не выдержали.
Примечание: кроссовер с древнерусским циклом Бориса Васильева. По одной из версий Вадим - это трансформация слова "водим", т.е. - вожак.

— Вот так, Нежата, видать, судьба тебе, — старик Изборич тяжело положил руку на стол. — Оставлять это дело так нельзя. Хватит, потерпели. Мы не поднимемся — народ сам поднимется. Вот тогда точно всем и всему конец. А коли народ поведёт кто, то, может, и вывернем куда поприличней.
— Да что вы, соседи! — высокий, статный, молодой ещё мужчина с добрыми грустными глазами оглядел собравшихся. — Какой из меня водим? Я и умею-то только торговать. А воинского разумения у меня немного. Так разве что: двор защитить да семейство...
— Дело нехитрое, — махнул рукой один из сидевших за столом. — Я тебе помогу, я воевал. А тебя в самый раз теперь вожаком ставить. Народ вон который месяц бушует. А как брата твоего пришлые убили, так за тобой куда хочешь пойдут. Кстати, семейство отправь из города от греха подальше.
— Да уже, — хмуро проговорил Нежата. — Прямо после тризны отослал и своих, и братниных к родне в Белоозеро.
— Хорошо, что уже. Плохо, что к родне, — отозвался старый воин. — Лучше б просто — куда боги дорожку показали. У этой нечисти заморской везде глаза и уши. Что творится, соседи! На своей земле какую-то вошь захожую боимся!
— Сами позвали, — усмехнулись из угла. — Мы-де, мол, дураки, сами порядок управить не можем! Вот и лопаем теперь досыта.
Накануне на погребальный костёр взошёл младший брат Нежаты. Совсем молодой парень, только два года назад взявший себе жену. Не на рати умер и не от болезни. Его убил в драке Рогволд, варяг из дружины князя Рюрика. Дружинник был пьян, зол, с ноги открыл дверь в лавку и вёл себя непотребно. Молодой купец тоже изрядно помял варяга, но здоровенный воин оказался крепче и умелее и просто проломил новгородцу рёбра.
Ошарашенные случившимся брат и соседи помчались к кончанскому старшине и пытались добиться правды. Слыханое ли дело! Княжий дружинник не просто во хмелю ходит по улицам, но и кидается с кулаками на тех, кто пытается его утихомирить! Старшина с тоской посмотрел на просителей, но во дворе дома подозрительно громко шумел народ. Варяги безобразничали уже не впервые. То срамно шумят на улицах, то баб и девок в углы зажимают, то ворвутся в лавку и требуют у купца товаров бесплатно. Старшина, помянув про себя всю родню до седьмого колена, и рюрикову, и просителей, и всех кончанских, надел парадный кафтан и шапку и велел слуге запрягать. Связываться с жёстким и недобрым русом не хотелось, но возмущение жителей грозило большими неприятностями. Эти и разгромить всё вокруг могли.

***

Рюрик, выслушав хмурых городских посланцев, жёстко усмехнулся.
— А вы чего хотите, отцы Новгорода Великого? Сами себя оборонить не можете, нас позвали. Так что ж теперь? Уставшему воину ни хмельного выпить, ни передохнуть? Сами-то вы боитесь что ли?
— За оборону, князь-воевода, тебе и людям твоим город честно платит, — хмуро процедил довольно толстый молодой боярин. "Неревский, кажется", — вскользь вспомнил Рюрик. — А за непотребства ты с них взыскивай. Иначе ведь народ взыщет. Если концы поднимутся, никто из нас костей не соберёт.
— Пугаешь, что ли, Твердята-боярин? — снова усмехнулся князь. "Надо же! И имя вспомнилось!"
— Предупреждаю, — вскинул густую тёмную бороду Твердята.
— Ладно, ладно, — успокаивающе поднял руки князь. — Я вас услышал, бояре. Идите с миром, я всё решу.

***

— Ишь ты! Совет мы ему! Гнать его надо, земляки! — проговорил старый уличанский старшина из Плотницкого конца Градобой, когда "отцы города" вернулась к себе. — Как позвали, так и прогоним. Зажрался, рыбий сын, чучело заморское, леший раздери его прабабушку! Давно ли сам разбойничал по дорогам с дружками-то своими? То-то, почтенные! Неужто сами не управимся?
— Своими, что ли, силами? — грустно усмехнулся ещё один из старшин. — Опомнись, почтенный Градобой. Свои считаться да между собой выяснять начнут. Для таких дел чужие надобны. А вот менять — да, надо. Пора, бояре, людей по дорогам рассылать. Новых блюстителей порядка искать станем.

***

Князь-воевода тяжело смотрел вслед ушедшим отцам города.
— Асмер! — сидевший в соседней горенке молодой викинг мгновенно возник на пороге. — Позови Рогволда.
— Звал, конунг? — в дверях, полностью закрывая проём, стоял здоровенный быдловатого вида детина.
Князь медленно оглядел его. Тот поёжился.
— Знаешь ли ты, брат мой, отчего тонет драккар?
— Ну-у... — недоумённо протянул тот. — Когда борт пробьёт. Или днище. Вода попадает...
— Во-от. Начинает попадать вода. Если попадёт одна капля, это пустяк. Если десять — неприятно, но не страшно. Даже если сто — терпимо. А если очень много, то будет очень плохо. И вот попадает ещё одна капля. Одна. Маленькая. Но она становится последней, и большой надёжный драккар идёт ко дну. Поздравляю тебя, дружок. Ты, возможно, стал последней каплей. Ты зачем в скобяной лавке драку устроил? Хозяин лавки-то после вашей драки помер!
Конунг ласково смотрел на своего дружинника. Так ласково, что тому стало не по себе.
— Так я это... Виноват, конунг... Мёду лишку хватил. Так я ж только в то утро из разъездов вернулся. Устали мы тогда порядком. Что ж теперь, не отдохнуть что ли?
Князь ходил по горнице.
— А отдыхать ты решил непременно с размахом, как же? Какая была нужда драться?
Дружинник замялся.
— Вещица мне там одна приглянулась. Вернее, жене моей. Я ему и говорю: "Давай, мол". А он мне: "Плати!" Это что ж получается, конунг! Мы их защищаем, а они нам отказывают?! Как же так?!
Князь с тоской смотрел на бравого дружинника.
— Тебе, жабье ты рыло, что, мало того, что ты в дружине имеешь?! Тебе город эти куны платит! А того, что в разъездах на большой дороге стрижёшь тоже мало?! Нескольких монет на бабу свою потратить жаль?! — неожиданно рявкнул князь. — Уйди, чтоб я тебя не видел!
Дружинник молчал. Князь успокоился и снова ровно мерил комнату шагами.
— Уедешь из города сегодня же. Один, без семьи. Я объявлю, что судил тебя, выгнал из дружины и лишил места, жилья и чести. Наши все в том поклянутся. Бабе своей скажи, чтоб перед людьми отреклась от тебя, труса, крадуна и татя. Потом её заберёшь. Поедешь в Заболотье, где моя жена живёт. Отвезёшь грамоту и будешь там в охране состоять, пока всё не утихнет. Стыд — не дым, глаз не выест. Только гляди у меня! Вон отсюда.
Дружинник, недоумённо качая головой, выбежал из горницы. Князь секунду смотрел ему вслед.
— Асмер! — молодой воин снова возник на пороге. — Чирка ко мне! Живо!
Парень мгновенно исчез. Князь повернулся к окну, нетерпеливо притопывая ногой.
— Звал, князь-батюшка? — раздалось за спиной. Рюрик обернулся. В дверях стоял Чирок, едва ли не единственный славянин среди приближённых князя. Человек для особых поручений. Хитрый и умный лазутчик и безжалостный убийца.
— Под дверью, что ли, стоял? — усмехнулся князь.
— Прости. Я подумал, что могу понадобиться тебе, и был неподалёку. Если я был неправ, извини меня.
— Иди сюда, — князь невольно дёрнул щекой, но с собой справился. Этот человек был ему нужен и полезен.
Чирок подошёл к окну. Удачно. Только что отчитанный дружинник Рогволд как раз подходил к воротам, ведя в поводу серого жеребца. Оглянуться на окна своего вожака ему в голову не приходило.
— Видишь этого парня, что подходит к воротам? Сегодня он по моему приказу уезжает в Заболотье. Так вот, Чирок, ему туда не надо.
Последние слова князь произнёс особенно твёрдо. Чирок ещё раз посмотрел в окно, словно запоминая, хотя знал в лицо всех дружинников.
— Обставить или не нужно?
— Обставишь. Как будто...
— Не нужно, господин. Я видел городских старшин.
Рюрик усмехнулся.
— Не слишком ли много ты видишь, холоп?
— Прости, господин, — Чирок снова почтительно, но с достоинством поклонился. — Иначе я не смогу выполнять свою работу. Если ты не доволен, как я её делаю, накажи меня.
— Делай, — коротко бросил князь. — И ещё пошлёшь кого-нибудь посмышлёней в город. Пусть...
Он замялся, подбирая слова.
— Всё замечают и ни во что не вмешиваются, — продолжил за него Чирок. — Они уже в городе, воевода.
Рюрик отвернулся. Вторично дёрнувшуюся щёку Чирок уж точно заметил бы. За спиной тихо стукнула дверь.

***

Город шумел. На улицах "защитникам" поминали все их грехи, не особо стесняясь в выражениях. В усадьбу купца Нежаты снова пришли люди. На сей раз — совсем незнакомые.
Накануне князь на городском вече божился, что убийца найден и сознался ("Старался, видать! Носом землю рыл! Чего его искать-то было? Люди видали!" — заорали из толпы). И что судил его князь сам перед дружиной своей, и что по обычаю его племени ему предложили выбрать: жизнь или честь. "Он оказался трусом, и выбрал жизнь. Я взял на себя эту ношу и выгнал его. Теперь он изгой и сгинет в лесу", — развёл руками князь. — "Вот и семья от него отрекается". Стоявшая рядом заплаканная и испуганная женщина, которую молодой дружинник крепко держал за руку, только кивала.
Толпа снова загудела. Всё было неправильно, убийца уходил от суда. Уличанские старшины с трудом успокоили народ и теперь пришли в дом Нежаты.
— Да что вы, мужики?! — как и прошлый раз замахал руками хозяин. — Какой из меня вожак? Уж лучше на вече. Или...
— Ты веришь вечу, сынок? — старик Градобой пристально смотрел не по возрасту яркими голубыми глазами в лицо Нежате.
— Или, может, этому ... — и старик отпустил такое слово, что остальные гости, Нежата и стоявший рядом братнин шурин по имени Радек покраснели, — поверил?
— То-то, — продолжил старшина, — не судил он никого. Отпустили татя.
— Зачем же отпустили-то, дядечка? — нерешительно переспросил Радек. — Прогнал, говорит, в лес подальше. Он же, тать-то этот, и вдругорядь убить может.
— Сейчас прогнал, через час назад взял, — холодно ответил старик. — Молодой ты ещё, парень, жизни не ведаешь. Он теперь бойца этого на убийстве, как пса на поводке, держать станет. Для самых грязных дел. Коли не сделает, он его нам как кость-то и бросит. Берите, мол, люди добрые, преступника! Не сдюжал, воротился! А боец, видать, действительно трус. По мне, так лучше, чтоб тебя честно вздёрнули, чем всю жизнь в страхе по кустам шарахаться. Думайте, сынки, хоть по мне — одна у вас дорога.

***

Рогволд же, отъехав от городской заставы с десяток вёрст, успокоился. Дорога предстояла ещё неблизкая, но времени у него было теперь много. И он остановил лошадь. Вокруг царило нежаркое северное лето. Тихо шелестели листья на деревьях, лёгкий ветерок слегка шевелил его волосы. Мягкая шелковая травка так и манила отпустить лошадь и прилечь самому, что он немедленно и сделал. "Понял меня конунг, простил, спасает. А что из города велел уехать — не беда. Целей буду", — думал дружинник и сам не заметил, как задремал. Проснулся он, услышав призывное конское ржание. Солнце уже перевалило за полдень. Рогволд сел на траве и огляделся. На облюбованную им полянку выезжал всадник на молоденькой гнедой кобыле. "Так вот с кем мой красавчик здоровался". Приглядевшись, он узнал и всадника. Это был Чирок. Рогволд зябко пожал плечами: кому же будет уютно общество лазутчика? Но Чирок подъехал и как ни в чём не бывало спешился и поднял раскрытую ладонь.
— Доброй дороги, почтенный Рогволд. Не в Заболотье ли путь держишь?
— Еду по поручению конунга! А куда и для чего — то ведают боги и конунг! Тебе зачем знать?!
— Что ты, — махнул рукой Чирок. — я попутчиками интересуюсь. Если в Заболотье, то до хутора, что у Девкиной рощи, нам с тобой по пути. А вместе, сам знаешь, легче.
Рогволд кивнул, соглашаясь. Расслабился. Не по его душу этот человек послан.
— Да и спокойней, — тихо прибавил враз посерьёзневший Чирок. — Времена нынче — сам знаешь.
С минуту оба молчали, глядя друг другу в глаза. Рогволд отвёл взгляд первым.
— Ну, поедем, что ли? И так только к вечеру доберёмся...
Чирок кивнул и, не касаясь стремян, взлетел в седло. Рогволд восхищённо качнул головой. Сам он, как все его соплеменники, ездил так себе, предпочитая ходить и плавать, но не восхититься чужим умением не мог.
Какое-то время они ехали молча. Рогволд ёрзал в седле, Чирок заметил и усмехнулся.
— Не ёрзай. Я знаю, что и ты, и твои меня не любите. Понимаю, что людей моего занятия любить трудно. Но что ж я могу поделать, если и эта работа нужна, и я умею и не боюсь её делать?
— У нас дома таких, как ты, смертным боем бьют, — хмуро отозвался Рогволд.
— У нас тоже много за что бьют. За кражу в лавке, например. Или за убийство того, кто крадуна за руку поймал. И ещё много за что могут. Только я не краду. Я смотрю, слушаю и подсказываю, что делать. И убивать пойду не любого.
Рогволд молчал. Всё вроде правильно, но ощущение жути не проходило. До Девкиной рощи они доехали молча.
На хуторе Рогволду понравилось. Большой, добротный дом, срубленный по-северному, с крытыми переходами к конюшне и сараям, просторная высокая горница, добела выскобленные столы, степенный хозяин и расторопный парнишка, встретившие их у ворот. Хозяева явно промышляли приёмом путников, и это по его мнению было разумно и выгодно. Пока парнишка и хозяйка собирали на стол, Чирок о чем-то расспрашивал хозяина. Тот кивал и что-то показывал руками. Рогволд поёжился: не про него ли говорят. Но собеседники ни разу не обернулись, и варяг успокоился. "Конунг меня понял, из города выехать удалось, значит, всё хорошо. А этот... Локи с ним, вдруг ему действительно по пути? Хотел бы убить, убил бы сразу". Удивил Чирок только за ужином, когда отобрал хлеб у хозяйского сынишки и начал нарезать своим ножом.
— Прости, парень. Не в обиду тебе — привычка, — парнишка отошёл: желание гостя — закон, но остался посмотреть. Чирок резал хлеб ловко, ладно. Ломти были ровными, аккуратными и сами ложились на стол стопочкой. И — нож! Лёгкий, небольшой, слегка изогнутый, словно речная волна, набегающая на берег. На лезвии возле самой рукоятки что-то мелькнуло. Рогволд пригляделся: так и есть — клеймо. Изогнувшая спину рысь. Где-то он видел такое!
— Так в городе, — спокойно и охотно ответил Чирок. — В Славенском конце у мастера Борислава брал. Мастер добрый, и товар у него добрый.

***

Старики, соседи и иные кончанцы стояли на своём. Терпеть им больше не хотелось. И Нежата сдался. Он надел новый кафтан и чистую рубаху и вышел на середину кончанской площади. Сразу же на три шага вокруг стало пусто, люди притихли.
— Ну, вот что, мужики. Вы меня знаете. И родителей моих знали. И брата покойного. Боги свидетели, я воевать не хотел, но, видать, иначе нельзя. Так продолжаться не должно. Нас грабят те, кого мы позвали блюсти порядок и кто своими богами поклялся не творить беззаконий. Так ли должно быть, земляки?
— Не-е-ет! — эхом пролетело по толпе.
— Вот и я так думаю. Стало быть, дорога у нас одна — к оружию.
Народ загудел.
— Любо! — крикнул кто-то в толпе, и толпа опять подхватила.
— Тихо! — неожиданно для самого себя властным голосом крикнул Нежата. На площади замолчали. — Вот, стало быть, так и порешим. Больше пришлых на концы не пускать, кто бы и зачем бы ни шёл. Хлеба ему? Не давать хлеба. Денег ему? Не давать денег! А сейчас закрывать для них ворота и вооружаться. Начальными людьми над вами ваши уличанские старшины будут. Коли кто из них с нами не согласен, выбирайте других старшин. На дорогах, что к княжьим хоромам да дружинным ведут, заставы расставить. У кого дети малые, бабы, старики или что из хозяйства ценное — сегодня же отправить из города. Простите, люди добрые, но обещать вам, что имущество ваше уцелеет, не могу. До завтра чтоб куда глаза глядят уехали. Помогайте друг другу. Всё, земляки, расходитесь и делайте.
И пошёл к дому. Толпа расступалась, снова смыкаясь за его спиной.

***

Чирок и Рогволд выехали рано утром. Молча проехали почти всю тёмную рощу и выехали на небольшую поляну. Рогволд огляделся: ехать этой дорогой ему не доводилось никогда, но хозяин хутора сказал, что так ближе. Место было жутковатое, и варяг даже радовался обществу Чирка: одному было бы страшнее.
— Жутко здесь как-то, — наконец произнёс он.
— Да, место нехорошее, потемну лучше не ездить, — согласился Чирок.
— А отчего оно так, не знаешь?
— Слыхал, — отозвался Чирок.
— Жила в соседней деревне когда-то девка. Толи Любавой звали, толи Жданой, разное говорят. И вот как-то остановился в их доме какой-то прохожий-проезжий купчик, непогоду пережидал. Да девку-то и соблазнил. Потом наобещал кучу всего и уехал. И ничего не исполнил. Да, думаю, и не собирался. А спустя месяца два девка и отец её приехали за чем-то в город и встретили его на торгу в одной лавке. А он взял и оттолкнул, да ещё и охрану позвал. Оказалось, и жена у него есть, и торгует он в тестевой лавке. Примаком пошёл. И брать он эту девку из деревни не собирался. С тем они и вернулись. И смеялись в деревне над девкой. А она с тех пор словно умом тронулась. Ходила всё, улыбалась, смотрела сквозь людей, словно слепая и воздух перед собой руками щупала. С месяц так ходила. Под конец, говорят, не мылась и косу не расчёсывала, совсем на нежить стала похожа. А деревня всё смеялась. А потом ушла она. Стали родные искать, и нашли. Повесилась девка вот на этом дереве. Где только верёвку нашла? — Чирок кивнул на стоящее в центре поляны чёрное мёртвое дерево. Рассказывал он спокойно, словно смакуя каждое слово. — Говорят висела она и качалась как кукла. И нежить, говорят, в тот день выла, ликовала: "Мол, нашего полку прибыло! Будет теперь с нами по земле ходить, живых уводить".
Рогволд зябко передёрнул плечами.
— Да, жуткая история, — согласился Чирок. — Только это — полдела. Говорят, ехал тот купчик этой дорогой ещё раз. И на этой-то поляне его и нашли. На этом же дереве висел, только вверх тормашками. За ноги подвесили. Стража из города, говорят, приезжала, только убежали они с полянки этой шибче ветра. Местные потом старика-волховника приводили, тот походил, руками поводил, плюнул да и ушёл восвояси. А местным на прощание сказал: "Сперва душу невинную загубили, а теперь дивитесь! Вот пока должок втрое не оплатите, не жить вам здесь". Вот так и сошла на "нет" деревня. Видно, не оплатили до сих пор.
— Так чего же мы ждём?! — воскликнул Рогволд. — Поехали скорее отсюда, раз здесь нежить ходит!
— Не спеши, — каким-то странным ответил Чирок. — Сейчас нам сюда. Слезай.
— Зачем? — удивился варяг. — Мне в Заболотье надо!
— Князь велел.
Рогволд, недоумевая, слез с коня.
— И что же ты молчал со вчера?
— Так надо. Пойдём лошадей привяжем.
— Ну... пойдём... — недоумённо пожимая плечами, дружинник пошёл к соседнему дереву. Чирок нагнулся поправить обувь и оказался чуть сзади. Рогволду это не понравилось и он начал оборачиваться. Он опоздал. Резкий удар по голове, и он провалился в темноту.
Очнулся Рогволд под тем страшным мёртвым деревом, что стояло посреди поляны. Солнце было уже довольно высоко. "Как же это я?" — подумал он и начал было вставать.
— Не двигайся, — раздался рядом жёсткий голос Чирка. В голове заломило. — У тебя не получится. Я умею вязать узлы.
— Ты что творишь, холоп?! Конунг... Меня будут искать!
— Меня отправил за тобой князь-воевода, — перебил Чирок. — Ему не нужны те, из-за кого в городе вспыхивают бунты. Так что — не будут. Это во-первых. Да и место здесь нехорошее.
Я — новгородец. И я этого не забыл. Ты походя убил моего земляка, хотя сам был виноват. Это во-вторых.
И в-третьих. Я тебе не всю сказку рассказал. Тот кудесник сказал, что нужно долг трижды отдать. То есть три раза повесить того, кто невинного человека загубил. Тогда здесь снова смогут жить. Моя бабка из этой деревни. Её родители тогда отсюда уехали. Она сама тогда ещё только-только в понёву вскочила. Очень хотела сюда вернуться, плакала перед смертью. Я узнавал: только двоих тут подвесили. Радуйся! Ты третьим будешь, от заклятья избавишь.
— Ты!!! Почему?! — взревел ошарашенный викинг.
— Я же тебе сказал, идиот, — Чирок стоял над ним, крепко расставив ноги. — За то, что ты земляка моего убил. За то, что если сейчас город поднимется, ещё сотни людей поубивают.
— Тогда себя повесь! — снова взревел Рогволд.
— Не подойдёт. Я первого встречного не убиваю. И у тебя шанс будет. Если извернёшься и сумеешь себя развязать, живи.
С этими словами Чирок вскочил в седло и двинул поводья, лошадь пошла рысью и крепко связанный викинг, дёргаясь и извиваясь, ногами вверх взлетел в воздух. Он что-то кричал, выгибался, пытаясь освободиться, но Чирок не слушал его. Он спокойно и старательно закрепил верёвку вокруг дерева. "Хорошо узлы вяжет, сволочь", — как-то отстранённо подумал Рогволд. — "Словно в море ходил". Начала дико болеть голова, и вскоре он потерял сознание.
Чирок, прищурившись, посмотрел на болтающееся вниз головой бесчувственное тело, порылся в седельной сумке, что-то бросил под дерево, хлестнул лошадь и быстро уехал.

***

К утру город изменился до неузнаваемости. Опустел торг, к городским воротам вереницами шли телеги, женщины и дети уезжали. По прежде шумным и многоцветным улицам по двое — по трое ходили строгие вооруженные мужчины. Удивительно, но все они как будто сами в одночасье изменились: старики помолодели, юноши стали старше. Иные женщины даже улыбались, глядя им вслед. Но таких было мало. Большинство плакали, боялись и увозили детей.
В доме Нежаты всю ночь горел свет. Уличанские старшины как сошлись с вечера, так и не расходились. Среди старшин было двое новых. Гюрята и Страдник с Людина конца не поддержали своих, и улицы выбрали новых. Согласия не было. Каждый старшина хотел своего.
Нежата и сосед, старый воин Ратибор, пытались настроить людей.
— Поймите, земляки! — надрывал горло Ратибор. — Вместе надо быть! По согласию решать! Иначе передушат нас как тех котят!
Но его голос тонул в общем шуме.
— А ты, Нежата, говорил, чтоб я вожаком шёл, — негромко ругнувшись, сказал старик. — Меня они не слушали, и слушать не будут.
— Меня что ли послушают? — усмехнулся хозяин.
— Они тебя уже послушали. Вот увидишь: встань — и они замолчат.
Нежата вздохнул, качнул головой и встал. В горнице действительно стало тихо.
— Вот что, земляки. Так, вразброд, дальше нельзя. Прав почтенный Ратибор: передавят нас, коли согласия не будет. И порешим мы вот что: думать будем сообща, но моё слово будет последнее. Вы уж простите, сами в вожаки позвали. На этом покончим. А теперь идите на свои улицы. Расставьте и вооружайте людей и выставляйте заставы. Все припасы, хлеб ли, оружие ли, объединить и свезти на площадь Славенского конца. Коли кто не захочет отдавать, пусть увозит. Иначе пограбят. Ещё раз простите, земляки, что всё ваше уцелеет, обещать не могу. Наладьте переправу. Чую, самое позднее — завтра, князь-воевода к нам пожалует.

***

Князь Рюрик молча ходил по горнице. О беспорядках в городе ему уже доложили, и впервые за свою отнюдь не короткую разбойничью жизнь он не знал что делать. И как назло Чирок, так нужный здесь и сейчас, всё не возвращался. "Что он там с этим обалдуем возится, словно с полюбовницей?! Нож под рёбра — и вся недолга! Или эта дубина стоеросовая прикончила холопа-то моего? Нет, Чирок не таков, этому не по зубам," — раздражённо думал воевода. Но мысль — не конь, возвратить столь желанного лазутчика не могла. Приходилось терпеливо ждать.
— Что там в городе? — раздражённо бросил он стоявшему у двери одному из дружинных старшин.
— Шумят, конунг, — ответил тот.
— Учти, Сван, вылетим отсюда — со всех старшин по три шкуры спущу, — голос воеводы зазвенел. — Этот город нам боги послали, чтоб мы, изгнанные, наконец осесть смогли, семьи завести. Ты помнишь, как нас выгоняли, Сван?
— Помню, конунг, — старшина вздохнул. Воспоминания о земляках, выгнавших промышлявших разбоем и мешавших торговле родовичей, были не из приятных. — Богами клянусь тебе, мы отстоим город. Они не пройдут.
— Куда не пройдут? — усмехнулся Рюрик. — Это — их дом, они могут здесь ходить где угодно. Говорил вам: лаской надо брать, лаской!
— Верно, — со вздохом согласился старшина. — Недоглядели...
— Недо... что? — тихим, не предвещающим ничего хорошего голосом спросил князь. — Других забот у вас, старшин, видать, много было! Баб трахать да дома свои строить! Где уж тут доглядывать! Пусть конунг за каждым черпальщиком глядит!
— Прости, — старшина опустил голову. "Прав, пять акул мне в задницу", — думал он, принимая заслуженный выговор. — "Распустили молодых". — Впредь не повторится.
— Разумеется, — кивнул князь. — Если нас вышвырнут, повторять будет некому. Человек из города пришёл?
— Должен уже.
— Покличь, — старшина выглянул за дверь и сразу вернулся с молодым дружинником. Тот поклонился.
— Что там? — бросил князь.
— Шумят, конунг.
— Грабят?
— Не видал. Вроде нет.
— Странно. Обычно в таких случаях начинают грабить. Что же они задумали? Собрать дружинных старшин!
Не прошло и четверти часа, как все дружинные старшины сидели в общинной зале и вернувшиеся из города разведчики докладывали об увиденном. Творилось что-то необычное. Почему нет пожаров, понятно: зачинщики опасаются за свои дома. Но почему не ограблена ни одна лавка, ни один богатый дом? Почему тихо на пристанях, у складов с "хмельным товаром"? И где городские бояре и старейшины? Почему не здесь? В прошлом году, когда взбунтовался Загородский конец, старшины примчались впереди собственного визга. Убиты? Бежали из города? Тогда почему их выпустили? Остались? Силком или по доброй воле? Вопросы, вопросы... В зале стоял гул.
— Значит, вот что, варяги, — Рюрик поднялся. Голоса разом затихли.
— Вы двое, — он ткнул пальцем в двух старшин, — поедете к их заставам. Вызывайте их начальных людей. Узнавайте, чего хотят, кто зачинщик и где отцы города. Людей с собой берите, сколько нужно. В бой не вступать!
— Ты, — кивок Свану, — разошлёшь гонцов к Синеусу, Трувору и конунгу Олегу. Пусть будут наготове. И в Заболотье отправь, чтоб втройне береглись. И, Одина ради, разыщи Чирка и его людей!
Названные старшины поклонились и вышли.
— Остальным — поднимать дружину, усилить заставы и запереть ворота.

***

Чирок подъехал к городским воротам, когда почти все беженцы уже уехали. Однако вереницу телег на дороге и людей в воротах он заметил. "Значит, не кончилось возмущение. Ох, не наделали бы ошибок!"
— Стой! — властно окликнул его вооружённый кузнечным молотом высокий рыжебородый человек. — Кто таков? Куда едешь?
— Так здешний я. С Людина конца. Жену вот к тёще отвозил. Что стряслось-то, мужики?
— К тёще, говоришь? А что ж без телеги-то?
— Ось переломилась. Вот в тёщиной деревне кузнецу и оставил. Я не по торговой части, перебьюсь как-нибудь. Так что стряслось-то?
— Вовремя ты, паря, семью увёз, — вмешался второй караульный, непривычно поправляя меч. — Неладно у нас. На днях дружинный один купца молодого убил за то, что тот ограбить себя не позволил. Вот мы миром посовещались и решили гнать их. Иначе они всех нас ограбят и выплюнут. Так что давай, паря, домой, собирайся, оружайся да ступай к своему уличанскому. Он скажет, куда идти и что делать.
— Да-а, мужики, дела, — раздумчиво протянул Чирок. — Вовремя жёнка моя к родне запросилась. В воду что ли глядела? Это что ж, каждый конец что ли войско выставляет? Или каждая улица? Или кто старшой над нами есть?
— А как же! — с достоинством ответил второй караульный.
— Кто над нами старшой, это тебе уличанский скажет, коли сочтёт нужным, — рыжий кузнец отодвинул не в меру словоохотливого товарища. — Проезжай давай!
— Спасибо, мужики, — отпустил ситуацию Чирок. — Так и сделаю. Оборони вас боги.
— И тебя, — коротко ответил рыжий, строго взглянув на товарища, и отодвинул рогатку.
Миновав ещё три заставы ("Молодцы земляки. Неплохо обустроились. Очень даже неплохо для невоенных-то людей. И не вразброд идут. Понять бы, кто у них за старшего, с кем дело иметь, чего хочет"), Чирок подъехал к небольшому дому в Людином конце. Это был действительно его дом, оставшийся после смерти родителей. Завёл под навес лошадь, кликнул парнишку, дальнего родича, помогавшего по хозяйству, и стал собираться. Соседи знали, что он работает по дереву в дружинном и княжеском домах, но излишне дразнить их тоже не стоило. Впрочем, на улице было тихо и он, зайдя по пути в один такой же самый обычный дом, беспрепятственно дошёл до дружинной заставы.

***

Город затих. Пустовал торг. Наглухо были закрыты двери уличных лавок. В домах, если и открывались ворота, то наспех: впустить-выпустить и тут же захлопнуться обратно. Глухо лаяли спущенные собаки. Только в кузнечных и оружейных мастерских кипела жизнь. Почти никто из мастеров не уехал, и теперь они ковали оружие для земляков. Сделанное тут же забирали уличанские старшины и раздавали горожанам. Хотя некоторые не брали.
Нежата с Радеком и стариком Градобоем шли по улице. Радек, осознавая свою роль охраны и помощника при вожаке-свойственнике, гордо, но внимательно оглядывался вокруг. Возле очередной кузницы здоровый крепкий мужчина с недоверием осматривал только что полученный новенький меч.
— Прости, старшина, я уж лучше со своим, — и вернул оружие.
— Ой ли, Смолянич? Управишься? — усомнился старшина. — Борислав — точно мастер добрый.
— Что добрый, знаю. А всё же я со своим. Уважу — мало не покажется.
— Чем-же уважишь-то, сынок? — улыбаясь, спросил Градобой.
— Топором мясницким, отец. Здесь же, у мастера Борислава делал, — и мясник спокойно пошёл по улице к своему дому.
Около другой кузни молодая девушка с явным знанием дела осматривала новенькие наконечники для стрел. Один ей не понравился, и она заставила подмастерье заменить его. Наконец, отобрав, сложила всё в заплечный мешок и стала уходить.
— А я думал, ты — кузнецова дочка, — удивился Нежата. — Что ж не уехала, красавица?
— И тебе поздорову, Нежата-купец, — строго ответила та. — Нет, я не кузнецова. И ехать мне некуда. Я — сама себе голова, вот и осталась.
— А что ж делать-то будешь? — строго посмотрел Градобой. — Ты бы ехала отсюда, внученька.
— Некуда, дедушка, — повторила та. — Сирота я. А делать... Что все будут, то и я буду. И стрелять может придётся. Да и каши бойцам сварить надо, и раненому помочь. Это, дедушка, бабы лучше мужиков умеют.
Градобой молча качал головой. Девка говорила правду, но всё ж война — не женское дело.
— Так и стрелять что ли умеешь? — попытался поддеть Радек. Парень рассматривал девушку с нескрываемым удовольствием. — Стрелы-то выбирала!
— Будешь приставать, не промахнусь, — отрезала та. Парень покраснел.
Нежата посмотрел на неё.
— И всё-таки в бой-то не лезь, девонька. Кашу сварить да раненым помочь — это верно. А стрелять — наше дело. Как звать-то тебя?
— Зарёной люди кличут, — девушка легко вскинула мешок на спину и быстро пошла вдоль по улице.

***

— Где тебя носило, холоп?! — Рюрик с трудом дождался, когда Чирок поплотнее закроет дверь. — На этого остолопа ловушки что ли хитрые понадобились?!
— Прости, князь. Решил, коли уж так боги сотворили, ещё одно дело сделать. Свое, родовое.
— Какое семейное дело на службе, да ещё у тебя, бобыля?!
— Прости, князь, — Чирок стоял прямо и не отрываясь смотрел князю в глаза. Тот поёжился. — Я сказал: родовое. А родня у всех есть, кто не изгой. А я — не изгой. Бабкин предсмертный завет выполнить наконец случай вышел.
Князь взял себя в руки и уже с уважением посмотрел на слугу. Предсмертные заветы стариков надо выполнять.
— Что в городе?
— Тихо, князь. Даже очень тихо и спокойно. Прости, но я хотел бы знать, что говорят твои люди?
— То же самое. Думаешь, у них есть вожак и всё серьёзнее, чем в прошлый раз?
— Я не думаю, князь, я знаю. Всё куда серьёзнее. В прошлый раз твоим воинам достаточно было отколотить десяток пьяниц, сейчас этим не обойдётся. Стерегись, князь. Твои люди допустили слишком много ошибок.
— Ты не ответил насчёт вожака.
— Мне пока нечего ответить. Я ещё не знаю его имени. Но думаю, это кто-то из родни того купца, что убил этот остолоп. Или из соседей или товарищей. Остальные уже около него. Ты ездил в город?
Князь поморщился. И без того неприятный разговор подходил к самому трудному.
— С какой стати я, воевода, должен беседовать с бунтовщиками? — рассерженно вскинулся князь. — Хватит с них и моих старшин!
— Не хватит, князь, — Чирок заговорил таким голосом, что князь оторопел. — Потому, что ты — только дружинный вождь, а мы, новгородцы, здесь — хозяева. Когда хозяин большого дома увидел грязь в коровнике, ему совсем не нужно идти и самому ругать скотника. Достаточно управителя отчитать. Так что придётся тебе гордость свою за сапог заткнуть и идти в город. К тебе вожак, может быть, и выйдет.
Князь внимательно смотрел на своего слугу.
— Послушай, Чирок, — медленно начал он. — Почему ты, славянин, новгородец, служишь мне? Да ещё так хорошо? Ведь тебя свои же убьют, если узнают?
— Может, и убьют, — спокойно ответил Чирок. — Поэтому семейства не завожу. А служу, князь, потому, что лучше порядок будешь охранять ты, пришлый, чем наши, городские. От тебя проку больше, а наши рано или поздно между собой грызться начнут. Ты не дурак. С волнением умеешь справляться, слушаешь, а кто там вожаком — не знаю. И я тебе нужен. Иначе ты меня только за слова мои давно бы уже под плети отправил, если не дальше. Вот так-то, князь-воевода.

***

— Нежата! Нежата! Да проснись же ты! — Радек тряс свойственника за плечо. Нежата, не открывая глаз, сел на постели. Вчера до ночи они проверяли заставы, направляли людей, рассылали гонцов… И ещё переделали столько дел, что под конец сами дивились, как смогли успеть.
— Который час? — наконец спросил он.
— Да петухи уж пропели, и солнышко встало.
— Так что же ты, чтоб тебя приподняло, только сейчас будишь?! — рассердился вожак.
— Прости, — улыбнулся Радек. — Ты вчера так умаялся, что я подумал...
— Ты за меня не думай! Ишь, мудролюб нашёлся! Сказано тебе было: на третьих петухах будить — так и буди. Что стряслось?
— Да тут это... — парень шмыгнул носом. — Из княжьей дружины прибегали. На рогатке остановили одного. Велел передать: как солнце поднимется, князь припожалует. Разговоры разговаривать хочет.
— Так что ж ты! Солнце-то уже поднимается! Негоже гостя неприбранным встречать. Неси чистую рубаху и кафтан праздничный.
Радек, умчался. Нежата, улыбнулся, глядя ему вслед. "Добрый парень", — подумал он. — "Жаль, Нежданка ещё слишком мала. Сосватал бы их. И помощником его к себе возьму, когда всё уляжется. Если уляжется..."
С этими мыслями Нежата вышел во двор. Десяток молодых вразнобой вооружённых парней выжидающе смотрели на него.
— Это ещё кто такие?
— Так мы, это, охрана твоя, водим, — важно ответил один из них.
— Какая ещё охрана? Радек! Это что такое?!
— Чего? — показался Радек. — Это? Так охрана твоя. Без охраны водиму никак нельзя! А вдруг что?
— А ну идите к своим уличанским немедля! Немедля, я сказал! А ты, — он повернулся к свойственнику. — и будешь моей охраной. Ишь, устроил!
Парень засопел, но смолчал.
В ворота уже входили старшины. Наскоро позавтракав, они направились к заставе. На подходе Нежата, оглянувшись, увидел мальчика с удивительно знакомым лицом. Приглядевшись, он узнал встреченную вчера у кузнечной лавки девушку. "Всё-таки решила стрелять... Эх, девочка...".
Застава стояла у самого края моста. С другого края — застава дружинников.
Нежата и старшины стояли у самой рогатки. Не прошло и нескольких минут, как и с другой стороны тоже началось движение.

***

Рюрик шёл к мосту, практически не оглядываясь по сторонам. Нынешняя встреча решала многое. Решала, быть или не быть войне, литься или не литься крови, остаться здесь его ватаге или идти искать новые берега. А когда искать, коли годы уже немалые? Как искать, если единственный оставшийся в живых ребёнок ещё мал и оставить его можно разве что на тяжело больную мать? Значит, всё — прахом? Нет! Мы ещё повоюем!
На другом берегу стояли несколько человек. Рюрик вглядывался, пытаясь угадать вожака: "Вон тот высокий худой старшина, что приезжал недавно? Нет, староват. Или тот молодой боярин с Неревского конца? Нет, Твердята, шалишь! С твоими боками только на печи сидеть. Не дурак, но в воинское дело не годишься. Тот, что слева? Волосы шнурком подхвачены? Нет, молод. Не под силу такое поднять. У него б загуляли. А вот двое в центре... Седатый, конечно, немолод, но сразу видно — боец! И второй, что помоложе. Идёт уверенно, можно сказать — властно. Хозяином себя чувствует. Кто же из них двоих? С воином проще говорить, а невоенного проще обмануть. Ладно, надо идти".
И переговорщики двинулись навстречу друг другу.

***

Они остановились, не доходя до середины моста несколько шагов. Рюрик, оглядев соперников, шагнул вперёд.
— Ну? И кто из вас хочет со мной говорить?
— Город Великий Новгород, — один из стоявших в центре, тот, что помоложе, тоже шагнул вперёд.
"Так вот ты какой, вожак! Интересно, из купцов, или по ремеслу стараешься? И что ж тебе самому не так было?"
— И что же он хочет такого, что нельзя было попросить, придя ко мне? И где выбранные старшины и бояре? Я вижу только двоих.
— Город Новгород больше не верит им. И тебе, воевода, не верит. А хочет он, чтобы твоя дружина прекратила грабить и безобразничать. Чтобы вернули всё взятое сверх уговора, а за погибших выплатили виру, как говорит наш закон. А уж потом город решит, остаться вам или на ваше место позовут других. А дотоле никому в городе не продавать вам ни хлеба, ни воды. Я сказал.
От таких претензий Рюрик крякнул. Заставить публично покаяться за ущерб он ещё мог, но вернуть взятое! Как? И он сам, и его бойцы давно спустили эти деньги! А если на самом деле прекратят поставлять хлеб, то будет совсем худо. Или не прекратят? А так, пугают? Хотелось бы верить.
— Я услышал тебя, посланец Великого Новгорода, и должен обсудить всё с моими старшинами. Я пришлю своего человека, когда мы всё решим. Прощай.
Рюрик развернулся и спокойным шагом пошёл на свою сторону. Старшины двинулись за ним. Новгородцы остались на мосту.

***

— Что думаешь, водим? — задумчиво произнёс Ратибор, глядя вслед варягам. — Сделают они что-нибудь?
— Не думаю, — дернул краем рта Нежата. — Монеты-то уже давно разлетелись. Враз столько не собрать. На будущее, конечно, побожатся не безобразить, законы наши чтить, но убытков не возместят.
— Значит, воевать — усмехнулся Ратибор. — Ну, пойдёмте что ли, ... бояре, к войне готовиться.
Развернулся и пошёл к рогатке. Остальные потянулись за ним. Поворачиваясь, Нежата увидел, как кто-то на рогатке опустил лук. Пригляделся: это была Зарёна.

***

И потянулись напряжённые дни. Дружинники не спешили отдавать награбленное, горожане не спешили простить.
Со всех сторон к Новгороду подходили люди. К Рюрику пришли Олег, Синеус и Трувор, но и к новгородцам подходила помощь из ближних и дальних пригородов. Самоуправство варяжских дружинников надоели многим. Но беспорядков в городе не было. За этим Нежата и старшины следили строго. Силы были равны. И время словно остановилось для обеих сторон. В мелких уличных стычках напрасно гибли люди. Приближалась зима. А вместе с ней приближались голод и болезни.
У себя в доме умирал старшина Градобой. Старик уходил тяжело, словно прощался со всеми и каждым. В его последний день Нежата сидел рядом с ним.
— Голод будет, сынок. Надо делать что-то. Проиграли мы. Я, старый дурень, думал: Плесков да Изборск за нами следом поднимутся. Да им, видать, покой дороже. Одолели они нас, Нежата.
— Не они, отец. Лень наша собственная одолела да трусость. Ты верно сказал — покой дороже. Да я и сам не хотел. Помнишь?
Старик прикрыл глаза, соглашаясь.
— Но у тебя вышло, сынок. Пусть люди запомнят, что разбойникам можно давать отпор. Не мы, так дети-внуки прогонят.
— Или они с нами одним целым станут.
— Может, и так.
Старик закрыл глаза. Через день в городе зажгли погребальный костёр. А ещё через день к заставе на мосту пришёл княжий дружинник. Рюрик хотел говорить с городским вожаком.

***

— Что ты предлагаешь мне, брат мой? — Рюрик удивлённо смотрел на Трувора.
— Ты не ослышался, брат. Ты в тупике. Горожане не уступят. Ты, думаю, давно это понял. Так верни им отнятое и выплати виру!
— Ты же знаешь, Трувор, что это невозможно. Всё потрачено. Думаешь, этот дом я поставил на жалованье? Да его бы и на половину не хватило! И Заболотье...
— Не боишься, что перенянчат тебе сына?
— Боюсь, — вздохнул Рюрик. — Но что убьют, боюсь больше. Особенно сейчас, когда умерла Астрид, а я даже проводить её не смог.
Трувор покачал головой.
— Я понимаю тебя, брат. Последний сын — последняя надежда. Но так нельзя. Мальчика должны воспитывать мужчины.
— Ты прав, брат. Вот успокоится, я так и сделаю.
— Да, вернёмся, — кивнул Трувор. — Думаю, у тебя нет иного выхода. Иначе и твои, и горожане озвереют. Только суд богов и ваш поединок. Тогда любой исход примут. Правда, быть особо щепетильным тебе не обязательно.
— Прикажешь подпилить ему меч? — усмехнулся Рюрик.
— Не обязательно. Но упускать нельзя ничего.

***

— Что-что ты предлагаешь? — Нежата решил, что он ослышался.
— Ты верно понял меня, водим. Мы зашли в тупик. Я могу только просить прощения у горожан за себя и своих людей, но не смогу выплатить виру. Вы правы и не хотите снизить цену. Пусть боги решат, кому из нас остаться.
Нежата раздумывал.
— Хорошо, — наконец сказал он. — пусть так и будет. В день первого снега. Я знаю, что и у вас чтут этот день.
— Да, в этот день боги смотрят на землю, — кивнул Рюрик.

***

Через неделю выпал первый снег. И двое бойцов сошлись на кругу. И долго они были равны, и умением, и опытом. Но вот Нежата снова ударил и переломил меч Рюрика. Конунг споткнулся и выронил обломок. Нежата опустил оружие: добивать было не по чести. Но в этот момент стоявший в первом ряду Трувор подтолкнул вперёд мальчика лет шести, своего сына. И мальчик побежал к Рюрику и подал ему отцовский меч. Рюрик взял оружие и двинулся к сопернику. Нежата успел обернуться, но пропустил удар. Рюрик ударил прямо в сердце. "Прости, водим, но иначе погибнут мои люди и мой сын. Я тоже трус. Я тоже выбираю жизнь".
«Вот и конец», — подумал Нежата. Перед ним промелькнули лица своих, стоявших вокруг места схватки. Брата, старика Градобоя… Он услышал, как кто-то крикнул: «Водим-то наш!», но его это уже не взволновало. Последним взглядом он посмотрел на замершего Рюрика и промелькнула мысль: «Значит, боги, такова ваша воля. Значит, так надо. Правь, конунг!»
Рюрик нахмурился, молча поклонился поверженному сопернику и пошёл к своим.

***

На следующее утро из городских ворот выехали двое. Зарёна и Радек ехали в Изборск спасать семью своего вожака. В Новгороде им больше нечего было делать.

@темы: ФБ, Графомань, Повесть временных лет, Мои фанфики

---

Дальше тащим. Муж-то - голова.

Название: Муж-то — голова
Автор: Аз есмь
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 408 слов
Персонажи: Святополк Окаянный, ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G

— Я не понимаю, дорогой супруг мой, как вы можете позволять так с собой обращаться?! — Туровская княгиня Судислава, стиснув руки, ходила по комнате. — Вы меня слышите?
— А? — Святополк Владимирович, князь туровский, поднял голову. Голова гудела. Два дня назад в имение под Киевом, где князь туровский остановился, приехав по вызову отца, прискакал гонец, сообщивший о кончине Великого князя Киевского. Гонца, привезшего дурную весть, допросили с пристрастием, и он рассказал, что Владимир Святославич умер ещё неделю назад, но киевские ближние, зная последние пожелания князя, специально не торопились объявлять о его смерти, думали да гадали. Больше гонец ничего толком не знал, и его, хорошенько припугнув, отпустили. От напряжения, обиды и дорожной усталости князь Святополк запил. Пил ночь и день, страшно кричал во сне и теперь мало что соображал и искал на столе кувшин с хлебным вином.
— Да перестаньте же наконец пить! — княгиня буквально выхватила кувшин и поставила его на самую дальнюю полку. — И возьмите себя в руки!
— Отдай! — прорычал муж. — Имею право! У меня... ик... родитель помер!
— Вы уж определитесь, родитель он вам или подобрал он вас, — фыркнула жена.
— Раз подобрал, значит — родитель, — упрямо боднул воздух муж. — С чего чужого–то подбирать?
— Мало ли с чего! — отрезала княгиня. — Однако что–то вас о кончине только через неделю известили. А вы — старший сын и стало быть — наследник!
— Ну? Наследник! — пьяно повторил князь.
— А вас, наследника, ко гробу родителя, да и к наследству, подпустить не торопятся! Вас! Великого князя! А всё почему, как вы думаете?
— Почему? — не понимающе повторил муж.
— Да протрезвейте же вы наконец! Вспомните, что сказал посланец? Ваш батюшка, да простит Господь его грехи, перед кончиной желал оставить Киев своему любимчику Борису. Одному из младших! Он, дескать, лучше всех! А вас, остальных, раскидать по дальним углам! А чем он лучше, а? Разве собой смазлив, да говорить умеет красиво, да в церкви торчит вечно, милостыню вроде как раздаёт. О! Не развратничает напоказ, вроде как с женой в ладу живёт. Нет, друг мой, этого государю мало! Государь должен быть сильным. И – государь должен быть один. Остальные должны уйти. Как мой отец сделал. Помните, он говорил вам?
— Что–о?! — наконец протрезвел муж. — Ты предлагаешь мне убить моих братьев?! Ах ты змея подколодная!
— Но тем не менее вы спите со мной, а не со служанками. И за помощью к моему отцу обращаетесь, если вам нужно. Думайте, друг мой. И я повторю вам: государь должен быть сильным, и государь должен быть один.
С этими словами княгиня Судислава вышла, отчётливо стукнув дверью. Князь Святополк мрачно сидел за столом, обхватив голову руками.

@темы: ФБ, Повесть временных лет, Мои фанфики

---

А вот вам наш шикарнейший клип

от  Даумантас! Он - наш Фока, на все руки дока!

Дружинная from PVL2015wtf on Vimeo.

@темы: ФБ, Повесть временных лет

---

Потащила. Невольник.

Название: Невольник
Автор: Аз есмь
Бета:  Пустыня
Размер: драббл, 361 слово
Пейринг/Персонажи: Вещий Олег/ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: RG-13
Примечание/Предупреждения: Навеяно романами Бориса Васильева.

Двое стояли на берегу Волхова.
— Не волен, значит? Ты? — усмехнулась девушка.
Мужчина только вздохнул.
— Что ж ты клялся-то тогда, воевода?
— Да! Клялся! Могу! И войско в бой водить могу! И неправды разбирать могу! Даже сидеть при князе могу! А вот жениться по своей воле не могу! Был бы я простым дружинником... Прости меня, Вёснушка.
— Даже если у неё муж был, а детей не родила?
— Даже так. Она — родня Рюрика. Если я откажусь, мне придётся уйти. Князю без меня будет трудно. А главное — княжич. Привязался я к мальчишке, понимаешь. Мать умерла, отцу не до него. Слушай, я придумал! Пойдёшь к Игорю нянькой! Там и родишь! И я там часто бывать буду. А вырастет сынок, в дружину к себе возьму!
Весна снова усмехнулась.
— Нет, воевода. Не поедем мы туда. Опасно там. Если захотят ударить по Рюрику, единственный сын — самая лучшая мишень. Ты нам уехать помоги. Поскорее да подальше. Сына, говоришь, в дружину возьмёшь? — она покачала головой. — А если дочка?
— Ну... — озадаченно промямлил будущий отец. — С приданым помогу... Замуж выдам...
— Дружина... Приданое... — медленно проговорила женщина. — Детей растить и учить надо. Ты ж так хотел по-настоящему осесть здесь.
— Хотел! И сейчас хочу! — воевода в сердцах хлопнул себя по бедру. — Мы, русы, так — ручеёк тоненький. Скоро он пересохнет. А вы, славяне, — море. Оно никогда не иссякнет. У нас только один выход — слиться с вами. Мы не осядем. Дети-внуки осядут. Но не могу я рюриковой родне отказать!
Молодая женщина молча смотрела на любовника. И было непонятно, чего больше в её взгляде — любви или ненависти.
— Помоги нам уехать. Обещаю тебе, что выращу наше дитя. И имя ему дам по вашим обычаям, чтоб знал, из каких он. Но учить буду, уж прости, по-нашему.
— Спасибо тебе, лада моя, — воевода Олег склонил голову. — Я помогу вам. У меня один из старшин дружинных на покой просится. Ладек-полянин. Ты ведь знаешь его?
Весна кивнула. Она прекрасно знала немолодого и спокойного старшину. "Как только в дружину-то занесло?" — часто удивлялась девушка.
— Я попрошу его жениться на тебе и поставлю смотрителем на плесковской дороге. Он всё будет знать, а я буду приезжать к вам. Прости.
— Я согласна. Пусть завтра приходят сваты, и мы сразу уедем.
Весна резко развернулась и ушла. Олег с тоской смотрел ей вслед.

@темы: ФБ, Графомань, Повесть временных лет, Мои фанфики

---

И общие ачивки)

@темы: ФБ, НЁХ

---

Перс.ачивка от любимой команды)))

@темы: ФБ

---

Постольку поскольку кое-кого заела скромность,

я тут скажу:  Пустыня, ты — классный кэп, классная бэта и классный товарищ! И неча скромничать!


Cкачать Клавдия Шульженко Давай Закурим бесплатно на pleer.com

@темы: ФБ, Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах

---

Уф!

Одну работу закончила!
Осталась ещё одна, но это уже завтра!

@темы: А идите вы ... в бухгалтерию!

---

Деанонились!

Огребу, конечно)))

22.03.2015 в 20:45

Пишет  WTF Povest Vremennyh Let 2015:

WTF Povest Vremennyh Let 2015. Деанон

Дизайн и верстка всех выкладок - имбирный окапи

Визитка

Текст - Даумантас
Бета - Не по-маяковски
Портреты - Хатифнат
Аватарки - имбирный окапи, Даумантас, Белочка Тилли

***

Текстовая выкладка G – PG-13

1. Ценный груз, драббл; Даумантас
2. Решительный довод, драббл; Даумантас
3. Божья тварь, мини; Дицентра
4. Невольник, драббл; Белочка Тилли
5. Белгородский кисель, мини; Даумантас
6. Попаданцы разные нужны, попаданцы разные важны, мини; Даумантас
7. Цветок, мини; Дицентра
8. Водим, миди; Белочка Тилли
9. Муж-то - голова, драббл; Белочка Тилли
10. Здравствуй, брат, драббл; Даумантас

Беты - Не по-маяковски, Rosenkavalierin

***

Визуальная выкладка G – PG-13

1. Угощение, арт; Хатифнат
2. Глаз, арт; Хатифнат
3. Дружинная, клип; Даумантас
4. Апология княгини Ольги, клип; Даумантас
5. Барон Жермон поехал на войну, видеоколлаж; Даумантас

***

Челлендж

1. Голоса минувшего, фанмикс; Даумантас
2. Тур Своей игры, читательская разминка; Белочка Тилли, Даумантас, Анонимный доброжелатель
3. Эпоха и герои "Повести временных лет" в отечественном кинематографе, аналитика; Даумантас
4. Кудесник, паззл; Белочка Тилли
5. Игорь и древляне, паззл; Белочка Тилли
6. Святослав и Цимисхий, паззл; Белочка Тилли
7. Тиунова жёнка, паззл; Белочка Тилли, автор арта - Хатифнат
8. Глаз, схема для вышивки; Белочка Тилли, автор исходного арта - Хатифнат

Бетинг и вычитка - Не по-маяковски

***

Текстовая выкладка R – NC-21

1. Тризна, драббл; Даумантас
2. Цена головы, драббл; Даумантас
3. Язык дипломатии, драббл; Даумантас
4. Жестокие игры, драббл; Даумантас
5. Однажды, драббл; Даумантас
6. О вреде поспешно принимаемых решений, драббл; Даумантас
7. Двое. И весло., мини; Даумантас
8. Конец Тугарина, мини; Даумантас
9. Родная кровь, мини; Белочка Тилли
10. Последний поход, миди; Белочка Тилли, Анонимный доброжелатель

Беты - Не по-маяковски, нагината., Пустыня

***

Визуальная выкладка R – NC-21

1. Повесть, арт; Хатифнат
3. Две грозы, клип; Даумантас
4. Иду на вы!, клип; Даумантас

***

Спецквест

1. От коня своего, драббл; Белочка Тилли
2. Полет Предславы, миди; Даумантас

Бета - Не по-маяковски

***

Бонус

1. И тени прошлого оживают и говорят с нами, адвайсы; Даумантас

***

Внеконкурс

1. Во все века, во всех мирах дела людей всё те же, коллаж; Белочка Тилли, ZnNavigator

***

Бартер

Контесса
Белочка Тилли
Дицентра
Rosenkavalierin
Даумантас

Rosenkavalierin
Бетинг текстовой выкладки G - PG-13
Бартер

Белочка Тилли
Невольник, драббл
Водим, миди
Родная кровь, мини
Муж-то - голова, драббл
Тур Своей игры, читательская разминка
Кудесник, паззл
Игорь и древляне, паззл
Святослав и Цимисхий, паззл
Тиунова жёнка, паззл
Глаз, схема для вышивки
Последний поход, миди
От коня своего, драббл
Во все века, во всех мирах дела людей всё те же, коллаж
Бартер

Даумантас
Текст визитки
Ценный груз, драббл
Решительный довод, драббл
Белгородский кисель, мини
Попаданцы разные нужны, попаданцы разные важны, мини
Здравствуй, брат, драббл
Дружинная, клип
Апология княгини Ольги, клип
Барон Жермон поехал на войну, видеоколлаж
Голоса минувшего, фанмикс
Эпоха и герои "Повести временных лет" в отечественном кинематографе, аналитика
Тур Своей игры, читательская разминка
Тризна, драббл
Цена головы, драббл
Язык дипломатии, драббл
Жестокие игры, драббл
Однажды, драббл
О вреде поспешно принимаемых решений, драббл
Двое. И весло., мини
Конец Тугарина, мини
Две грозы, клип
Иду на вы!, клип
Полет Предславы, миди
И тени прошлого оживают и говорят с нами, адвайсы
Бартер

Дицентра
Божья тварь, мини
Цветок, мини
Бартер

Контесса
Бартер

нагината.
Бетинг текстовой выкладки R - NC-21

Не по-маяковски
Бетинг и вычитка визитки, текстовых выкладок, челленджа, спецквеста

Хатифнат
Портреты для визитки
Угощение, арт
Глаз, арт
Повесть, арт

По капитанской квоте в команду принят участник ZnNavigator

ZnNavigator
Во все века, во всех мирах дела людей всё те же, коллаж

Победитель "Своей игры" - Злобный Хек!
Приз - Кот Баюн!

Сильные мира сего

10. Именно он допустил фатальную ошибку, попытавшись дважды взыскать налоги, за что и поплатился.
О. Игорь Рюрикович

20. Сын Владимира Святого, первый князь-узник и первый князь-чернец на Руси.
О. Судислав Владимирович.

30. Он был третьим из братьев, убитых Святополком Окаянным, и он был князем в несчастливой Древлянской земли. Не потому ли, в отличие от Бориса и Глеба, на его долю не досталось сочувствия современников и почитания потомков?
О. Святослав Владимирович.

40. Сын черниговского князя Давыда Святославича и правнук Ярослава Мудрого, первый из русских князей, добровольно постригшийся в монахи и сменивший княжеское достоинство на должность привратника Печерского монастыря.
О. Святослав «Святоша» Давыдович, князь Луцкий.

50. Еще один из старших сыновей Владимира, о котором, быть может, единственное, что мы знаем, так это то, что он мог быть в числе докучливых женихов, сожженных шведской королевой Сигрид Гордой в бане.
О. Всеволод Владимирович, Виссавальд скандинавских саг.

Кто лишний?

10. Борис, Ольга, Глеб, Святослав, Владимир. Кто лишний?
О. Святослав. Ибо не канонизирован и вообще – не христианин.

20. Добрыня Никитич, Владимир Красно Солнышко, Никита Кожемяка, Василий Буслаев, Тугарин Змеевич. Кто лишний?
О. Василий Буслаев. Ни герой, ни какие-либо прототипы в ПВЛ не упоминаются вообще.

30. Елизавета, Мария, Анастасия, Анна. Назовите лишнюю среди дочерей многоумного князя.
О. Мария. У Ярослава Мудрого не было дочери Марии.

40. Назовите лишнее имя в списке сыновей Владимира I Святого:
Святослав, Изяслав, Мстислав, Ярослав, Владислав, Станислав, Позвизд.
О. Владислав.

50. Назовите лишнее название в перечне славянских племен, известных «Повести временных лет»:
Вятичи, кривичи, дреговичи, лютичи, уличи.
О. Лютичи.

Дела духовные

10. Именно его изображение повелел уничтожить князь Владимир, сменив вероисповедание.
О. Перуна

20. Четыре главы Софийского Собора в Новгороде символизируют именно ИХ.
О. Четверых евангелистов: Матфея, Марка, Луку, Иоанна.

30. Источники не уточняют, была ли она посвящена Успению или Рождеству Богородицы. Известно лишь происхождение выделенной на её строительство и содержание суммы.
О. Десятинная церковь.

40. Именно ему "достались" страны, лежащие вдоль побережья Чёрного моря, северная часть Балканского полуострова и Скифия, Согласно преданию, он побывал на Таврическом полуострове, потом по Данапрису поднялся на север и дошёл до места, где впоследствии возник Киев..
О. Св. апостол Андрей Первозванный

50. Согласно ПВЛ, славяне являлись потомками этого сына Ноя.
О. Иафета (Яфета).


О, женщины!

10. Именно она стала первой доподлинно известной нам женщиной-политиком.
О. Ольга

20. Она была (по меркам своего времени, конечно) весьма образованной женщиной. Знала грамоту, арифметику и несколько языков. Была выдана замуж за человека, наоборот, весьма невежественного. Причиной этого, согласно одному источнику, стал мужской склад её характера. Что поделать – династический брак. На родине мужа её родной город стал её фамилией.
О. Анна Ярославна

30. Племянница императора Генриха III и папы Льва IX, она была монахиней, но стала русской княгиней, и даже ненадолго, на три года – великой княгиней киевской.
О. Ода Штаденская, супруга Святослава Ярославича Черниговского.

40. Правнучка польского короля, внучка ободритского князя и дочь шведского конунга, она была помолвлена с норвежским королем, но стала второй женой русского князя.
О. Ингигерд, супруга Ярослава Мудрого.

50. Младшая сестра Владимира Мономаха, она должна была стать графиней Северной Саксонской марки, но стала императрицей Священной Римской империи. Но лишь для того, чтобы четыре года спустя бежать от мужа к его политическим противникам и выступить главной свидетельницей обвинения на суде против императора, обвинив его в совершении Черной Мессы и принуждении супруги к инцесту.
О. Евпраксия Всеволодовна.


Страны и народы

10. Упомянутые в ПВЛ словене новогородские и северяне были славянскими племенами, а чудь, меря и весь – такими.
О. Финскими (угорскими, финно-угорскими)

20.Князь Куря, сделавший чашу из головы русского князя был именно им.
О.Печенегом

30. Этот народ упоминается в ПВЛ живущим и на Дунае, и в бассейне Волги.
О. Болгары (булгары)

40. Некоторые историки полагают, что слово «Русь» произошло от названия этого народа. А в нашем восприятии это название больше ассоциируется с восточным правителем и женщиной-славянкой.
О. Роксоланы.

50. Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул – мы от рода… От какого?
О. Русского.

Города

10. «Твой щит на вратах Цареграда». А как этот город называется теперь?
О. Стамбул.

20. По мнению некоторых историков, первой столицей Руси был вовсе не Господин Великий Новгород, а ОНА.
О. Ладога (Старая Ладога)

30. Этот ныне небольшой населённый пункт Псковской области располагает могилой одного из первых трёх русских князей. В отличие от Белоозера, там даже монастыря нет.
О. Изборск

40. Столица древлян ныне всего лишь маленький украинский городок, потерявший, вдобавок, две первых буквы из названия и именующийся теперь именно так:
О. Коростень

50. Как известно, князь Святослав хотел перенести столицу Руси из Киева… в какой город?
О. Пере(я)славль(вец) Дунайский

БЛАГОДАРИМ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ И БАРТЕРЩИКОВ

-Arwin-
Amarth
Anihir
Anna-23-11
brommorb
Dark Gold
Firesong
GOONya
Igrain
Incarcerous-fic
kemenkiri
Morning Lea
NataOlle
NikaDimm
Pochitaem
S&M
sevasta
svetsol
Svolk
Tagarela
tanitabt
Tervoz
tindu
yamari
~Тигровая
джоведи
дмитрии
Едем дальше видим мост
Инь Ян
Исстинна
Лиза Грелль
Лисенок Лис
Массандра
Освит
Рыцарь Случайного Образа
Смешарик Нюша
Сэриэль.
ФБ: Гость
Шамика
Эль Элевич
Эмберли



Nidzigasumi
Galloping_pony
SAINT IN ALL OF US
WTF RusLitClassic 2015
Анон-куноити
Анон из ада и в белом костюме
Анонимный Фейсхаггер
Божественный предатель
Второй пилот Макстара
Гамма Дома Феанора
г0в0рун
Злобный Хек
Лаборант Профессора Генки
левое крыло Смауга
Манон Сол
Меченая пуля
Миллверское привидение
Мышь Гликерия
Одноглазый анон
Ревнивый бисёнен
Японский городовой в голубой курточке

код баннера

<div align="center"><a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag=5211078"><img src="http://i.imgur.com/5jPNytD.png" width=300px;></a></div>

@темы: ФБ

---

Помним!

22.03.2015 в 14:19

Пишет  congregatio:

22 марта 1943 г.
Оригинал взят в 22 марта 1943 г.

118-м шуцманшафтбатальоном и зондербатальоном Дирлевангера была уничтожена деревня Хатынь

@темы: Я помню

---

Японофилам

Говорят, сакура зацвела)))

@темы: У природы нет плохой погоды, Престольные праздники