Внезапно - Ройенталь)))

[etil-b-g]

Сама от себя не ожидала.

Название: Настоящая фамилия
Автор: я
Бета:  AnnetCat,  Освит
Размер: мини, 3800 слов
Персонажи: Оскар фон Ройенталь, Бергенгрюн, Миттермайер, Оберштайн, оригинальные персонажи
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: где-то это можно счесть ООС-ом; имеется примечание



— Прошу прощения, ваше превосходительство, — Бергенгрюн осторожно приоткрыл дверь.
— Ну? Чего там еще? — от двери откатилась пустая бутылка. Бергенгрюн поморщился.
— Извините, ваше превосходительство, но у вас занята линия.
— И что? — Оскар фон Ройенталь повернулся в кресле. Бергенгрюн тяжело вздохнул: адмирал был до синевы бледен, под глазами - огромные почти черные круги.
"Опять вы пили всю ночь, господин фон Ройенталь. Что же мне с вами делать? При фройляйн Эльфриде вы хоть иногда останавливались".
— Вас разыскивает управляющий из вашего имения. Говорит - дело весьма срочное. Он пытался звонить вам домой.
— И не застал... — задумчиво изрек Оскар, — какая неожиданность... Что стоишь? Соединяй, если срочно. Да, и принеси каких-нибудь таблеток от печени. Болит, зар-раза.
— Осмелюсь напомнить, ваше превосходительство, что против вот этого, — Бергенгрюн кивнул на валяющиеся на полу бутылки. — ни одна таблетка не поможет.
— Сам знаю. И пошли кого-нибудь к Корбаху за парой ящиков виски. Не видишь — заканчивается. И — да! Соедини же наконец! Я хочу знать, по какой такой причине этот болван тратит мои деньги на межпланетные звонки.
Бергенгрюн вздохнул, аккуратно положил валявшуюся на столе трубку на рычаг телефона и вернулся в приемную. На молчаливый вопрос младшего порученца только вздохнул:
— Какой человек себя теряет! Ступайте к Корбаху, лейтенант. Два ящика велел... Пусть на наш счет запишут, — Бергенгрюн махнул рукой и нажал несколько клавиш на телефоне.
***
Тишина в кабинете взорвалась от телефонного звонка. Оскар вздрогнул. После ухода Бергенгрюна он еще раз приложился к бутылке и успел снова погрузиться в алкогольную нирвану. И вот резкий удар звонка вернул его в реальность.
— Кого там ещё принесло... Ах, да.
И нажал клавишу приема.
— Ваше превосходительство, прошу простить за внеплановое беспокойство, — управляющий говорил спокойно и по-деловому. — но до ежегодного отчета еще три месяца, а дела такого рода не ждут.
— Какого еще рода, Шульц?! Что у вас случилось? — недовольно перебил его Ройенталь. — Говорите быстрее. Не до вас.
— Разумеется. Ваше превосходительство, нотариус округа Хойберг господин Байдель просил меня сообщить вам, что вчера скончался младший брат вашей матушки, граф Хельмут Иоганн фон Марбах. Поскольку супруги вашего дяди, графини Аннелизе фон Марбах, уже давно нет в живых и детей у них не было, вы признаны ближайшим родственником, имеющим право унаследовать титул и имущество усопшего. Насколько мне известно, поиск родственников ваш дядюшка инициировал сам. Так что выражаю вам сочувствие, ваше превосходительство, поздравляю, ваше сиятельство, но для решения всех юридических вопросов вам лучше приехать самому. Если вы вылетите немедленно, я могу сообщить нотариусу, чтобы подождали с похоронами, дабы вы смогли проститься с дядюшкой. Кроме того...
— На кой чёрт он мне нужен? Я его и не помню! И на хрена мне его имущество, даже если оно у него есть? Что-то ещё?
— Простите, ваше сиятельство. Еще одна не очень приятная новость. Вы помните мою мать, кухарку фрау Анну? Она служила ещё при ваших родителях.
Оскар усмехнулся: "Ещё бы! Странная женщина. Могла и накормить чем-нибудь вкусным, пока папаша мой отворачивался, а могла и отхлестать тряпкой за самую мелкую шалость".
— Помню, — морщась ("Ах ты, чтоб тебя! Хреново-то как! Где этот чёртов Бергенгрюн с этими чёртовыми таблетками?!"), ответил он.
— Она очень больна, ваше сиятельство. Доктор говорит - не проживет и двух месяцев. Она очень хочет вас видеть. Всё время твердит, что ей нужно рассказать вам что-то очень важное.
— Что важное? — раздраженно перебил Оскар. — Говори сейчас.
— Не знаю, ваше сиятельство. Мать говорит, что скажет только вам лично. Прошу меня простить. Так что ей передать?
Оскар массировал себе виски. Ехать не хотелось, судьба дядиного имения не волновала, но оставлять без присмотра семейные тайны было нельзя. Неразгаданное прошлое может ударить по будущему. Поеду!
— Бергенгрюн! — рявкнул он.
— Ваше превосходительство, — управляющий был невозмутим. — Так что нам делать?
— Что делать? — Ройенталь с трудом удержался, чтобы не ответить в рифму. — Меня ждать!
***
— Слушаю, — Вольфганг Миттермайер нажал клавишу приёма.
— Не спишь, Миттермайер? — Оскар фон Ройенталь, нетрезвый, в расстегнутом кителе, смотрел с экрана.
— Ройенталь, ты мне на службу звонишь, — нахмурился Вольф. Постоянное пьянство друга пугало и огорчало его. — Ты бы заканчивал с виски, а? Его величество очень недоволен этим.
— А, ну да... — протянул Оскар. — Вот стану графом и сразу закончу. Графьям не к лицу пить виски и шнапс. Только элитное шампанское. А Его величеству передай, что прежде чем считать пустые бутылки в моем доме, пусть посмотрит на результаты моей работы. Неизвестно, что впечатлит его больше.
— Все шутишь? — покачал головой Вольф. Вторую часть реплики друга он предпочел пропустить мимо ушей.
— Никак нет, ваше превосходительство! — пьяно засмеялся Оскар. — Дядька по матери помер, наследство оставил. Титул и всё, как говорится, движимое и недвижимое.
— Сочувствую, — нахмурился Вольф. — И ты по этому поводу пьёшь?
— Нет, — равнодушно ответил Оскар. — Я пью, потому что пью. А еще — от тоски, что придется ехать чёрт знает куда, подписывать чёрт знает что, общаться чёрт знает с кем... Бюрократия, дружище Миттермайер. Ещё и какие-то семейные тайны проснулись и наружу просятся...
— Так и съезди, реши все это! Только, Одина ради, не пей слишком много!
— Миттермайер, ты всерьез полагаешь, что Одину интересно, сколько я выпил? — Ройенталь сосредоточенно посмотрел на просвет стакан с виски. — По-моему, ему на это наплевать. Как и на всё остальное в этой Вселенной. Но ты прав, ехать придется. Поэтому я и позвонил – вылетаю через два часа.

***
На Глёклингланд, где жил покойный дядя, Ройенталь прилетел трезвый и злой.
Командир гражданского лайнера, которым он решил лететь, не держал на борту спиртное. "Простите, ваше превосходительство, я отвечаю за жизнь пассажиров. В основном, это абсолютно штатские люди, и они не так привыкли к экстремальным ситуациям, как вы, кадровые военные. Поэтому руководство нашей фирмы ни для кого не делает исключений. Ничего крепче пива у нас не подают".
"Надо было послать ко всем чертям указания этого малолетнего величества и взять флотский корабль", — думал Оскар, спускаясь по трапу.
— Приветствую вас, ваше сиятельство, — высокий молодой человек в черном костюме шагнул ему навстречу. — Я уже заказал билеты на местный рейс. Нас ждет нотариус. Потом похороны, после этого сразу поедем домой.
— Здравствуйте, Шульц. Поедемте. Я хочу сделать всё как можно скорее.
***
Нотариус был любезен до приторности. "Ещё бы, — усмехнулся про себя Оскар. — Не каждый день обслуживаешь гранд-адмиралов и особ, приближенных к императору. А в графы их производишь ещё реже".
Дальше всё пошло скучно. Вскрыли конверт, зачитали завещание. На слух оно мало отличалось от того, что Шульц уже пересказал по телефону. Дядюшка всячески приветствовал племянника, сообщал, что передаёт титул ему, как ближайшему родственнику мужского пола, "в жилах которого течёт благородная кровь графов фон Марбахов". Также новоиспечённому графу досталось "фамильное поместье" и слёзная просьба дядюшки "по-родственному поспособствовать решению семейных денежных дел". Оскар усмехнулся: в том, что у родственника куча долгов и что имение заложено, он не сомневался. Отец говорил, что дал родителям жены ровно столько денег, сколько оговорили при сватовстве ("И ни на грош больше, Оскар! Деньги не терпят расточительного отношения!"), и дальнейшие разговоры о "вложениях в семью" пресекал. Но сейчас придётся раскошелиться: "Иначе будут трепать уже моё имя".
Войдя в траурный зал, Оскар обомлел. В гробу лежал совсем ещё не старый мужчина лет пятидесяти совершенно невероятных размеров. Привыкший к похоронам адмирал прикинул: "Гроб-то раза в полтора шире и раза в полтора выше, чем любой солдатский. Иначе покойничек бы просто не поместился. Как тут не загнуться молодым и не наделать долгов, если столько жрёшь. Видно, вся семейка была с дрянными наклонностями. Но пора заканчивать эту комедию".
Он наскоро изобразил на лице вселенскую скорбь, подошёл ко гробу, коротко поклонился, обернулся к стоявшим сзади: "Делайте, что положено" и быстро вышел.
— Не беспокойтесь, ваше сиятельство, — приехавший с ними нотариус буквально забегал вперёд, заглядывал в глаза и тараторил, не умолкая. — Ваш дядюшка завещал кремировать свое тело и захоронить вместе с родителями. Всё будет выполнено. И я сегодня же отошлю копию завещания в канцелярию господина губернатора. Это нужно, потому что ваш дядюшка передал вам титул. Так полагается. Но не думаю, что господин губернатор будут возражать. Поверьте, ваше сиятельство, у вас нет оснований беспокоиться.
— Делайте, что положено, — повторил Ройенталь, подходя к автомобилю. Шофер распахнул дверцу. — О результатах известите моего управляющего. Он знает, как меня найти. Счёт за ваши услуги пришлите ему же. Едемте, Шульц! Повторюсь: я хочу побыстрее покончить с семейными делами.
Машина рванулась с места, и уже через два часа они въезжали во двор родительского дома.
Оскар вздрогнул. Дом ничуть не изменился: такой же громоздкий, тяжелый и угрюмый. Здесь, как и много лет назад, словно веяло бедой.
— Прошу вас, ваше сиятельство, — Шульц легко распахнул перед хозяином тяжелую дверь.
— Где ваша мать? — не обращая внимания, спросил Ройенталь.
— Прошу прощения, – управляющий взглянул на часы. — у неё сейчас процедуры. Осмелюсь предложить вам пообедать. За это время доктор закончит. А я пока мог бы доложить вам о ситуации с имением вашего покойного дяди.
Оскар обречённо кивнул.
Обед был скучным, вино — кислым, но деваться было некуда и пришлось слушать. Как и следовало ожидать, имущества у покойного графа никакого не было. Вернее — почти не было. Имение, состоявшее из старого, давно не ремонтированного дома и крошечного запущенного парка, было заложено аж трижды! "Три "спартанца" мне в задницу! Это сколько же придётся переплатить?!"
— Двадцать пять процентов, ваше превосходительство, — ответил Шульц.
— У дя... графа фон Марбаха был управляющий?
— Да, ваше сиятельство. Он здесь и ждёт вашего решения.
— На похороны хозяина пойти, значит, не соизволил, — усмехнулся Оскар. — Да сядьте вы, Шульц. Не торчите здесь как солдат на часах.
Управляющий спокойно и с достоинством опустился на соседний стул.
— Сейчас же заберите у этого мерзавца все бумаги и гоните в шею. И не забудьте распорядиться, чтобы сменили все замки. Не думаю, что управляющему в столь запущенном имении, надо предлагать работу.
— Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, — осторожно начал Шульц.
— Что ещё? — в голосе Оскара прозвучало раздражение.
— Ничего особо страшного. Я был в имении господина фон Марбаха незадолго до его кончины. Ваш дядюшка тогда был уже очень болен.
— Вы общались с ним? — удивился Ройенталь. — Почему же вы не рассказали мне об этом?
— Виноват, ваше сиятельство. Вы просили сообщать только о самом важном, я не счёл эти встречи достойными вашего внимания. Ещё раз прошу меня извинить, если я ошибся.
— Так значит встреча была не единственной? — Ройенталь откинулся в кресле и с любопытством смотрел на Шульца. — Я, Шульц, решу, ошиблись ли вы, когда вы мне расскажете всё. И не заставляйте меня тянуть из вас каждое слово, как из вражеского "языка" на допросе.
— Слушаюсь, ваше сиятельство. — Шульц побледнел и нахмурился. — Ваш дядя начал искать встречи с вами около полугода назад. Я решил, прежде чем сообщать вам, поехать и выяснить всё на месте. Имение уже тогда было в удручающем состоянии, но управляющий не был в этом виноват. Ваш дядя совершенно не умел считать деньги. Он уже много лет не служил и вел совершенно вольный образ жизни. Деньги там не задерживались. По крайней мере, последние десять лет.
— Почему десять? — удивился Оскар.
— Десять лет назад умерла супруга вашего дяди, графиня Аннелизе. Слуги говорили, что у неё получалось его сдерживать.
— Слуги... — поморщился Оскар. — Шульц, вы слушали сплетни? Не думаю, что это следует делать.
— Виноват, ваше сиятельство, не соглашусь. Начальники у нас часто не замечают подчинённых. Да, таковы правила, традиции, система, если хотите. Но у подчинённых, даже самых дисциплинированных, есть свой взгляд на мир, свои потребности и своё мнение. Если всё это игнорировать, рано или поздно это может плохо кончиться.
"Ого, да ты, брат, философ! Верно! Система... Забрать тебя с собой что ли? Нет, пожалуй. Иначе и моё имение пропадёт".
— Да, Шульц, пожалуй, вы правы. Империя Гольденбаумов рухнула и благодаря этому в частности. Так что же имение?
— Увы, ваше сиятельство, ваш дядя сам довёл имение до такого состояния. После смерти жены он стал больше пить, сменил несколько женщин, даже, — Шульц слегка покраснел. — имел любовника.
— Фу, — поморщился Ройенталь. — Гадость какая!
— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, это отвратительно. Но дело не в поле партнёра, а в том, что ваш дядюшка, почти не имея доходов, брал этих людей на содержание. Результат, думаю, вам понятен. Вашему дяде приходилось занимать. Потом — занимать, чтобы вернуть первые долги, потом — чтобы вернуть вторые. И так далее. Итог очевиден. Он несколько раз менял управляющих, но это не могло уже ничего исправить. Я говорил с нынешним управляющим. На мой взгляд, он весьма небестолков. Я полагаю, что, если бы не он, долгов было бы процентов на пятнадцать больше.
— Хорошо, оставьте его работать. Пусть составит список, что нужно, чтобы всё привести хотя бы в относительный порядок. Вы проверите. В разумных пределах я денег дам. В МОЁМ, — Оскар, слегка повысив голос, выделил слово "моём". — имении такого бардака быть не должно.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
— И сделайте наконец что-нибудь с этим чёртовым домом! — Ройенталь зябко передёрнул плечами. — Здесь же холодно, как... на Капча-Ланке!
— Виноват, ваше сиятельство, но перестраивать дом без вашего непосредственного разрешения я не решился.
— Считайте, что я распорядился. Закажите мне на завтра билет. И что там с вашей матерью?
— Слушаюсь. Сейчас узнаю.
Через минуту Шульц вернулся.
— Доктор сейчас уходит. Пойдёмте, ваше сиятельство.
В комнате фрау Анны пахло лекарствами и ещё чем-то, не осознаваемым, но тяжёлым.
— Ваше превосходительство! Господин Оскар! — старая кухарка силилась подняться навстречу. Оскар вздрогнул. От пышной крепкой женщины, которую он помнил, почти ничего не осталось. Исхудалые костлявые руки, цеплявшиеся за одеяло, посёкшиеся и совершенно седые волосы, и ставшие невероятно огромными глаза. "Вот чем здесь пахнет — смертью. Не мгновенной и яркой, а давно и тяжело ожидаемой".
— Господин Оскар! — почти кричала она. — Как хорошо, что вы смогли приехать! Мне очень нужно вам рассказать!
— Мама, не волнуйтесь, — Шульц осторожно взял мать под руку. — Вас прекрасно слышно.
"Молодец, хорошо держится".
— Здравствуйте, фрау Шульц. Я действительно приехал и могу вас выслушать. Вы позволите, я присяду? И, Одина ради, не вставайте. Ваш врач считает, что вам лучше лежать.
— Мне лучше наконец умереть и освободить Йозефа и вас.
— Не говорите ерунды, фрау Шульц, — Ройенталь опустился на стоявший рядом стул. — Что вы хотели мне рассказать? Но если вы устали, я могу зайти позже.
— Нет-нет! — яростно запротестовала старая кухарка. — Я не могу больше откладывать.
— Мама...
— Выйди, Йозеф.
— И всё же, мама...
— Выйди, кому говорю. — в голосе фрау Анны послышались жёсткие нотки. — Эти дела касаются только господина Оскара.
Сын вздохнул и вышел, плотно прикрыв дверь.
— Господин Оскар! — фрау Анна повернулась к молодому хозяину. — Я умираю, и не смогу спокойно уйти из этого мира, если вы не узнаете правду. Прошу вас, выслушайте меня! И простите, если сможете.
"Боги милосердные! Пусть уже скажет наконец, и уеду. Вернусь домой и наконец-то напьюсь как следует. Хватит с меня родни! Сиротой как-то проще жить".
— Говорите, фрау Шульц. Я вас слушаю.
— Я виновата перед вами, — заплакала женщина. — Вы помните, вас наказывали в детстве. Я тоже наказывала. Простите меня. Я всегда любила вас, господин Оскар. Но господин Иоахим... ваш отец запрещал нам, слугам, быть с вами добрыми. Господин Иоахим был очень строгим хозяином, он без сожаления расставался с теми, кто не подчинялся!
— Хорошо, фрау Шульц. Я — человек военный, я знаю, что такое приказ начальника. Я прощаю вас. Выздоравливайте.
Оскар поднялся.
— Нет! — почти закричала фрау Анна. — Прошу вас, подождите! У меня ещё есть что рассказать вам!
Оскар снова опустился на стул.
— Я хочу рассказать о ваших родителях, господин Оскар.
— Фрау Анна, — Оскар взял женщину за руку.
Странное ощущение. Это была не первая женская рука в его ладони. Но опорой для утопающего он ещё не чувствовал себя никогда.
— Фрау Анна, я знаю о своих родителях достаточно, чтобы иметь о них своё мнение.
— Вы... Ты ничего не знаешь о них, мальчик! Твой... Ваш отец, господин Оскар. Вы же знаете, что он — из простых.
— Знаю. Он разбогател на удачных военных поставках и получил дворянство в награду, — недоумённо пожал плечами Оскар.
— Получил в награду? — усмехнулась старая кухарка. — Это совсем не так, господин Оскар. — Я тогда уже служила у вашего отца. Он был словно одержим этим. Наконец он нашёл одного старика, у которого не осталось никого из родных, и который очень нуждался. Этот человек согласился завещать господину Иоахиму свою фамилию и титул за пожизненное содержание. Да, я знаю, что господин Иоахим сделал доброе дело, и надеюсь, что боги отплатят ему за это: господин Фердинанд не голодал, у него всегда был доктор, он умер в тёплом доме и был достойно похоронен. Но незадолго до кончины господина Фердинанда приехал важный посыльный от господина губернатора, и сказал, что этого мало. Господина Иоахима нужно было представить в письме государю. А за это пришлось заплатить много денег, иначе этот человек мог рассказать, что господин Иоахим заплатил... одному адмиралу за то, что его флот покупал продукты только в фирме господина Иоахима. Тогда прошение бы не удовлетворили...
— Тогда его могли бы просто повесить, — задумчиво произнёс Оскар. — А того адмирала убедительно попросили бы застрелиться. Знаете, фрау Шульц, в целом меня это не удивляет. Интересно другое. Вы говорите — "словно одержим". Верю. Но зачем? Не лучше ли быть просто солидным торговцем, чем выскочкой, всеми правдами и неправдами выбившимся в дворяне. К таким людям всегда относились с подозрением. Если бы дворянство было пожаловано честно — да, отказываться нельзя. Но за взятку...
— Нет, — качнула головой фрау Анна. — Вот здесь я понимаю господина Иоахима. Отец покойного кайзера Фридриха, да хранят его боги и на том свете, очень не любил, когда у дворянина, простите меня, господин Оскар, неблагозвучная фамилия. У торговца же, как считал государь, может быть любая, государь не разрешал менять. Правда, приходилось выполнить три условия.
— Правда? — развеселился Оскар. Ему, адмиралу фон Ройенталю, рассказывали, как получить дворянство. И рассказывала служанка! — И какие же, фрау Шульц?
— Ох, господин Оскар, как жаль, что вы не интересовались этим раньше. Да, этих условий было несколько: оказать неоценимую услугу государю, заплатить большую пошлину и выполнить специальную просьбу господина губернатора. Тогда можно было подать прошение и, если не откажут, стать дворянином и сменить фамилию.
— Откуда вы всё это знаете, фрау Шульц? И, в конце концов, разве фамилия Ройенталь не досталась... господину Иоахиму от его родителей? Мне, во всяком случае, иного не известно! Да, она несколько пессимистичная, но совсем не непристойная!
— Ох, господин Оскар, на нас, слуг, не обращают внимания, но мы многое видим, слышим, замечаем. Я прошу вас помнить об этом. И ещё раз прошу простить меня за этот разговор, но мне слишком мало осталось жить. Так вот, Ройенталь - это была фамилия господина Фердинанда, того человека, который усыновил вашего батюшку. Он был дальним родственником господина губернатора. От рождения же господин Иоахим носил, простите меня, фамилию Дрекессер. Извините...
— Как?! Дрекессер?! — покраснел Оскар. — Вы точно знаете?
Фрау Анна кивнула.
— Да... — задумчиво протянул Оскар. — Тогда я его понимаю. С такой фамилией лично я бы жить не смог. Третьим условием была фройляйн фон Марбах? Или всё же пожизненное содержание того старика?
— Да, это были деньги для господина Фердинанда. Но потом, когда господин Фердинанд умер, господина Иоахима попросили ещё и жениться на госпоже Леоноре и дать деньги её родителям. Марбахи тоже приходились дальней роднёй господину губернатору. Видимо, он решил, что у господина Иоахима хватит средств. Иначе он грозил рассказать про того адмирала. Ваш отец был почти лишён возможности выбрать.
— Вы как будто жалеете его, — усмехнулся Оскар.
— Нет, — покачала головой фрау Анна. — Но я сочувствую ему. Этот выбор оказался для него слишком труден. И он выбрал честолюбие. А страдавших из-за него людей действительно жалею. Он встречался с женщиной своего прежнего круга. Видимо, с серьёзными намерениями. Но тогда, когда его вынудили жениться на госпоже Леоноре, он предложил ей стать его любовницей, она отказалась. Потом сразу уехала и, кажется, быстро вышла замуж. Господин Иоахим ненавидел госпожу. Наверное, не мог простить ей свой выбор.
— А... а моя мать?
— Ваша матушка боялась и не уважала его. Но и её можно понять. Я два раза была замужем и знаю, каково жить с тем, кого тебе навязали. Господин Оскар, когда задумаете жениться, никого не слушайте и выбирайте сами. И обязательно дайте и ей возможность выбрать!
Ваша же матушка была слишком молода и неопытна, чтобы смириться. А может, у неё был любимый человек. Тут я не знаю.
— По-вашему, фрау Шульц, выходит, что м... госпожа Леонора не изменяла мужу?!
— Именно так. Вы, господин Оскар, законный сын своих родителей. Я это точно знаю.
— Только муж моей матери не сильно в это верил, — невесело усмехнулся Оскар. — Неужели совсем не было повода?
— Совсем, господин Оскар. У нас почти никто не бывал. Если ваши родители куда-то выезжали, то только вместе. Иного ваш отец не разрешал. Всех слуг вашей матушки он заменил. Когда был дома, всегда ночевал у неё. Ваша мать ненавидела и боялась его. Но не изменяла. А потом родились вы. Вы и сейчас больше похожи на мать, чем на отца, а тогда — тем более. Когда господин Иоахим увидел вас, он в первый раз ударил госпожу. С того дня она себя и потеряла. Дальше было только хуже. Когда доктор сказал, сколько будет стоить лечение, господин Иоахим отказался платить. Решил, что дорого. А ещё через год она бросилась на него с ножом. Он успел увернуться и снова избил её. Наутро её нашли мёртвой.
— Так это она не на меня кидалась?!
— Нет, — покачала головой фрау Анна.
Оскар встал и, ошарашенно потирая виски, стал ходить по комнате.
— Но почему?! Почему мне этого никто не рассказал?!
— Простите, — старая кухарка заплакала. — Ваш отец запретил. А я очень боялась потерять работу...
— А остальные?!
— Видимо, они тоже сделали свой выбор. Я не могу отвечать за них.
Оскар выскочил из комнаты, резко стукнув дверью. Дом теперь не просто давил, он душил, стремился уничтожить!
"Выбор! Проклятый выбор! Нет, если платить такую цену, то лучше бы я был Дрекессером! Проклятый эгоист! Проклятый дом! Перестроить! Снести всё и перестроить! Но разве губернатор мог настаивать на женитьбе? Ерунда какая-то!"
— Шульц! — заорал он. Управляющий словно ждал.
— Вы немедленно займётесь перестройкой этого дома! Вызывайте архитектора. Снести всё и выстроить по новой!
Управляющий удивился, но промолчал.
— И — межпланетную связь в кабинет. Быстро!
По дороге к кабинету Оскар решал: "Позвонить Миттермайеру? Он точно не знает. Мюллер? Растреплет. Фернер? Слишком долго! К чёрту!"
— На связи адмирал фон Ройенталь. Соедините меня с военным министром, — сказал он, едва на аппарате зажёгся сигнал готовности. — Оберштайн, у меня к вам срочный и приватный разговор.
Нажав сигнал "Отбой", Оскар принялся мерять кабинет шагами. Оберштайн внимательно выслушал, уточнил, где именно всё случилось, обещал всё выяснить и перезвонить. И теперь Ройенталь ходил по кабинету своего отца. И ловил себя на том, что кроме прежнего детского страха перед отцом испытывает к нему невероятное презрение. "Разве можно из-за какой-то приставки и неблагозвучной фамилии предать того, кому объяснялся в любви, воспользоваться беспомощностью молоденькой девчонки, а потом на ней же срывать свою досаду?"
Раздался сигнал вызова. Ройенталь вздрогнул и взглянул на часы. Прошло не больше часа. "А кажется, будто сутки".
— Я выяснил то, что вы просили, адмирал фон Ройенталь, — голос Оберштайна был, как обычно, ровным и спокойным. — Действительно, обязательными по всей империи были только заслуги перед короной и пошлина, но губернские власти могли предъявить дополнительные требования. Любые, но не больше трёх. Чиновник, занимавший в интересующее вас время пост губернатора названной вами провинции, действительно предлагал соискателям безвозмездно материально поддержать старое разорившееся дворянство. Альтернативой было денежное пожертвование, превышавшее установленную законом норму в несколько десятков раз. Эти деньги расценивались как добровольное пожертвование и расходовались по усмотрению губернатора. Прошения тех, кто отказывался, отправляли, что называется, в долгий ящик. Могу также добавить, что один из соискателей нашёл возможность пожаловаться на действия губернатора лично кайзеру, губернатор был смещён и казнён по приговору суда.
— Когда?!
— Пятнадцатого апреля четыреста пятьдесят девятого года, — назвал Оберштайн дату.
— Всего год... — медленно проговорил Оскар.
— Что? — переспросил Оберштайн.
— Ничего, спасибо, благодарю вас, — и Ройенталь отключился.
— Шульц! — управляющий возник на пороге. — Закажите мне билет на завтра. И проследите, чтобы на борту у перевозчика подавали крепкие напитки. Я слишком устал за сегодняшний день.
***
Через неделю Бергенгрюн и два младших адьютанта встречали своего начальника. Двое стюардов под локти вывели Ройенталя из корабля, и мертвецки пьяный адмирал рухнул на руки своих подчинённых.
— Дрекессер, — пробормотал он, пьяно засмеялся, грозя кому-то пальцем, и отключился.

Примечание

В буквальном переводе с немецкого Dreckesser - грязежор