Сучность, воспитанная книгами
20.02.2015 в 20:37
Пишет WTF Povest Vremennyh Let 2015:WTF Povest Vremennyh Let 2015. Тексты R - NC-21. Драбблы + список
Список работ
WTF Povest Vremennyh Let 2015
"Тризна" драббл
"Цена головы" драббл
"Язык дипломатии" драббл
"Жестокие игры" драббл
"Однажды" драббл
"О вреде поспешно принимаемых решений" драббл
"Двое. И весло." мини
"Конец Тугарина" мини
"Родная кровь" мини
"Последний поход" миди
Название: Тризна
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 990 слов
Персонажи: княгиня Ольга, ОЖП, упоминаются князь Игорь и князь Мал
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: ауто-да-фе
Краткое содержание: 1. Вольные фантазии автора по поводу "революции княгини Ольги" и загадочного исчезновения после 945 г. практически всей киевской княжеской семьи, за исключением вдовы и сына Игоря Старого.
2. Спойлер.«В год 6453 <...> Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, и кормилец его был Асмуд, и воевода был Свенельд, тот был отец Мстиши. Сказали же древляне: «Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим»
<...> И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество меда. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям насыпать высокий холм могильный и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где другие мужи наши, которых послали за тобой?» Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко, а потом приказала отрокам рубить древлян, и иссекли их пять тысяч».
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Тризна"
Город умирал. В реве пламени, треске оседающих стропил, клубах густого черного дыма и несмолкаемом многоголосом человеческом вое. Лишь на противоположном высоком берегу реки, у которой и притулился гибнущий город, царила жуткая, противоестественная тишина. Не смотря на полдюжины длинных, установленных на сколоченные из свежеструганных брусьев козлы, столов, что ломились от яств, и за которыми буквально негде было яблоку упасть — настолько плотно вдоль них теснились многочисленные гости. Молчаливые и неподвижные.
— Ну что же вы, гости дорогие, — негромко вопрошала молодая красивая женщина, восседавшая в резном кресле, что венчало самый длинный и богато украшенный из пиршественных столов. — Что же вы не ничего кушаете, не пьете? — продолжала она, задумчиво крутя в руках неглубокую белую чашу, на дне которой расплавленным рубином плескалось вино. — Али угощение мое вам не по нраву? Аль не угодила чем хозяюшка?
Женщина пригубила терпкого вина и, окинув взглядом недвижно застывших на скамьях гостей, рывком поднялась из кресла. Отставила прочь опустевшую чашу, оказавшуюся вдруг оправленной в золото верхушкой человеческого черепа, и неспешно двинулась меж столов. Поочередно касаясь то одного, то другого из пирующих, заглядывая им через плечо, взъерошивая кудри молодых и поправляя драгоценные гривны на выях у зрелых мужей. И говоря, говоря с ними, ни на мгновение не смолкая.
— Ах, Иворушка свет Гудович, отчего ты не прикоснешься к оленине? Не захворал ли, часом, животом? А ты, Тилен Войкович, не осушишь во здравие мое чашу медовухи? Дядька Стемид, отведай пирогов с черникой. Сама собирала! Добронег Рогович, не побрезгуй капусткой квашеной. Из собственного погребка в Вышгороде привезла! Помнила, какой ты до нее охотник...
И лишь тишина да отголоски агонии обращающегося в пепел города служили ей ответом. Никто из застывших за столами вповалку в нелепых позах гостей не проронил ни слова. Но хозяюшку это нимало не смущало, она продолжала свой безумный монолог, для каждого находя ласковое словцо.
Наконец, она остановилась у последнего из пирующих на противоположном конце большого стола. Молодого крепкого мужчины с отливающими бронзой волосами. Обняла его упавшую на широкую грудь голову, прижала ее к себе.
— Князюшка Ма-а-ал, — протянула женщина, запуская унизанные перстнями пальцы в непокорные кудри, — Межамир Амал сын Велемирович, что ж ты голову повесил, сокол мой ясный? Уж не ты ли сватал меня, вдовую? Не ты ли звал меня на свой двор, прочил место любимой жены? Так вот же я, пред тобою! — Запрокинула голову мужчины назад, заключая его лицо в свои ладони. — Только руку протяни, — зашептали губы женщины, склоняясь все ниже и ниже. — Только слово скажи. — Замерла. Губы дрогнули, медленно складываясь в холодную, жесткую усмешку. — Что же ты? Молчишь? Молчишь, сокол...
Она разжала ладони, позволяя обмякшему телу мешком осесть наземь. Посмотрела на свои покрытые алым руки и медленно подняла взгляд на веером расходящиеся во все стороны пиршественные столы. На ряды и ряды застывших вдоль них мертвых гостей.
— Все вы молчите, — процедила она сквозь зубы. — Теперь молчите. Но вы ведь сами звали меня на тризну по моему мужу! Пеняли мне, что я не хочу отдать ему положенные почести. Грозили приволочь за волосы, как последнюю девку, — криво усмехнулась она. И тут же развела руками: — А теперь молчите? Ах да! — с деланным удивлением хлопнула себя по лбу. — Вы же хотели увидеть, как я взойду на костер вслед за мужем. Хотели, чтоб я, следуя обычаю, возлегла по очереди с именитыми мужами, что пришли проводить моего супруга в последний путь. Чтобы старая мерзкая карга затянула на моей шее черную удавку и по капле выдавила из меня жизнь. После чего вы швырнули бы меня, как собаку, к ногам мертвого мужа и предали огню. — Она с горькой улыбкой покачала головой. — Вы, убийцы моего мужа, хотели насладиться еще и моим телом, моими муками, моей смертью. — В ее глазах сверкнула сталь. — А затем избавиться и от моего сына!
Женщина резко обернулась и шагнула к подножию высокой, сложенной из сотен сосновых поленьев, пирамиде, увенчанной небольшой затянутой алой парчою ладьей с закрытой домовиной внутри. Тут, на окружающих подножие пирамиды вязанках хвороста, тщетно билась в путах девушка — единственная, помимо хозяйки, живая душа на этой жуткой тризне.
— Ну здравствуй, Сфандра, — поприветствовала пленницу. — Прости, ты хочешь что-то сказать? — склонила голову на бок, будто вслушиваясь в еле различимое через кляп мычание несчастной. — Да, я понимаю. Ты совсем не так представляла себе эту нашу встречу. Ведь это я должна была быть сейчас на твоем месте. А ты — взирать на меня из-за стола, с чашей вина в руках, песней провожая брата в светлый Ирий. Но знаешь, — на мгновение задумалась, — не выйдет. Не выйдет, Сфандра, — решительно покачала женщина головой. — Я не позволю вам убить меня вместе с моим мужем. И плевать на обычаи предков! Я не оставлю сына наедине с вашей волчьей сворой. Не позволю тебе и твоему муженьку Улебу перегрызть ему горло, освобождая путь к княжескому столу для своего щенка Володислава...
Стук копыт и лошадиное ржание заставили ее смолкнуть и обернуться навстречу незваному гостю.
Резко осадивший коня всадник шальным взглядом окинул открывшееся ему зрелище, сглотнул и, найдя глазами фигурку княгини, торопливо сообщил:
— Госпожа, воевода Асмунд передает — Коростень пал, старейшины молят о пощаде. Какова будет ваша воля?
— Передай моему брату, — откликнулась женщина, — я скоро буду. Мне осталась здесь лишь самая малость.
Гонец кивнул, еще раз обвел взглядом пир мертвецов и вонзил пятки в бока коня. Княгиня расхохоталась ему вослед и вновь повернулась к связанной девушке. Выдернула один из двенадцати факелов, полукругом вонзенных в землю напротив пирамиды с погребальной ладьей, подняла его над головой, с улыбкой наблюдая, как пленница завороженно следит за ним расширившимися от ужаса глазами.
— И все-таки я тоже чту заветы предков, Сфандра, — улыбнулась женщина. — Я не позволю моему мужу отправиться в Ирий без верной ему женщины. Но коли уж меня на этом свете еще держат неотложные дела, похоже, именно тебе придется последовать за ним. Ты уж позаботься там о нашем Игоре, хорошо? А я здесь позабочусь о твоем сыне. — Ее глаза опасно сузились. — Как ты собиралась позаботиться о своем племяннике, моем Святославе...
Факел, кувыркаясь, полетел в обильно политые маслом дрова. Истошно взвыла сквозь кляп связанная, а в следующий миг столб пламени с гудением рванулся вверх, навстречу низко нависшим облакам. И из яростных сполохов огня, не оглядываясь, шагнула вперед будто бы даже разом выросшая фигура грозной княгини. Княгини киевской. Княгини Ольги.
Название: Цена головы
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: Святослав, Куря
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6473. Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в войне с ними одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял.
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Цена головы"
Под стенами Саркела умирала Хазария. Рухнула и была втоптана в пыль сверкавшая на солнце, будто россыпь дирхемов[1], стена щитов ал-арсиев[2]. Рассеяна по выжженой летним зноем степи конница кара-хазар[3]. Трусливо бежали, нахлестывая аргамаков, предавшие в отчаянный час гузы[4]. Пошатнулся, накренился и медленно пошел вниз, опрокидываясь под копыта испуганно мечущихся коней, штандарт великого кагана — высокий, увенчанный золотым диском с изображением солнца, девятихвостый бунчук. И последний удар закованного в сталь кулака гридей великого князя киевского оставил от отряда телохранителей степного владыки лишь жалкие брызги, веером разлетевшиеся во все стороны. Спасающие уже только свои собственные жалкие жизни.
— Ха-ха! Ползи, червяк, ползи! — смеялся бек-хан Товлыз, указывая плеткой на только что свалившегося с седла и теперь беспомощно барахтающегося на земле человека в тяжелой синей мантии и сбившемся набок шлеме с высоким плюмажем из диковинных перьев. — Посмотри, брат, — печенег повернулся к следовавшему рядом с ним, стремя к стремени, князю Святославу, — и это ничтожество сегодня утром грозилось обратить нас в прах?
— Жалкое подобие мужчины, — скривил тонкие губы рус, провел ладонью по усам и бросил на побратима быстрый взгляд голубых глаз: — Что будем с ним делать?
— Мне, оставь его мне, брат! — горячо вскинулся бек-хан. — Недостойного сына Тенгри[5] должна покарать рука степного батыра! Не сабанчи[6]!
— Добро, — кивнул князь. — Только смотри, — усмехнулся вдруг, — как бы червяк наш не уполз по шумок в норку.
— Ай-йя! — вскрикнул Товлыз, пришпоривая коня и бросаясь вдогонку за на четвереньках торопливо уползающим куда-то в кусты хазарином. — Стой, отрыжка шакала! — Выхватил из саадака лук и, приподнявшись в стременах, пустил стрелу, пробившую волочившуюся за беглецом мантию, пришпилив ее к земле. Расхохотался, глядя, как тот безуспешно рвется вперед, пытаясь сорваться со своей привязи. — Трус! Встань с колен! Прими смерть, как мужчина!
Бек-хан соскочил с седла подле хазарина, наконец-то сумевшего избавиться от мантии и нелепо болтавшегося на полуразорванном ремешке шлема. Ударил его ногой по почкам, привлекая внимание к своим словам. Но извернувшийся на земле юлою поверженный каган лишь поспешно обвил руками колени печенежского хана, что-то жалобно лепеча и покрывая поцелуями пыльные сапоги врага. Товлыз яростно взревел и со всей силы пнул того в лицо. Подскочил и еще несколько раз ударил по ребрам. После чего сноровисто оседлал жертву сверху и, потянув из-за голенища запасную тетиву для лука, захлестнул ее вокруг шеи хазарина. С силой затянул удавку, по-звериному оскалив зубы.
Медленно подъехавший сзади к сцепившимся на земле степнякам Святослав скользнул насмешливым взглядом по темному пятну, расползающемуся на дорогих, хорасанского шелка, штанах того, кто еще совсем недавно звался Великим Каганом Великой Хазарии, Солнцем Хазар. Обогнул сбоку и, наклонившись в седле, заглянул в посиневшее лицо жертвы. Улыбнулся.
— Напрасно, — проронил он, глядя в выпученные глаза с безумно расширившимися зрачками, — ты смеялся над моим «иду на вы», о, великий. Ой, напрасно!
Но кагану было сейчас не до насмешек. Его скрюченные пальцы бессильно скользили по глубоко впившейся в кожу тетиве, раздирая в кровь собственную шею. Рот был раззявлен в бессильной попытке втянуть в себя воздух. Черный, раздувшийся язык вывалился на бок. Глаза подернулись мутной пеленой. Сопротивление жертвы становилось все более вялым, ноги уже не отчаянно взрывали землю, а беспомощно елозили по траве, протяжный хрип, доносящийся из перехваченной удавкой глотки, становился все тише и тише. Наконец, он в последний раз дернулся, вытянувшись всем телом, словно стрела, и обмяк в руках убийцы, потек, будто желе.
— Все! — Товлыз отпустил тетиву и встал, брезгливо обтирая руки. — Готов, падаль.
Бек-хан коротко глянул в небо и что-то прошептал про себя, обращаясь к неведомым силам. Вновь опустил взгляд на тело у своих ног и потянул с пояса боевой топорик. Наклонился, подцепив мертвеца за длинные волосы, и дважды коротко ударил. Святослав с высоты своего коня с улыбкою наблюдал за тем, как его побратим утирает одной рукой обильно забрызганное кровью лицо, а другой демонстрирует ему отрубленную голову хазарина, держа ее за волосы.
— Брат, — осклабился печенег, — уступи мне этот трофей! Я сниму с него кожу и натяну ее на барабан, которым играется мой младший сын. Язык и глаза скормлю своим псам. А из черепа, — он сноровисто перехватил голову так, что она легла ему в ладонь обрубком шеи кверху, — я сделаю чашу! Окую ее золотом и буду поднимать на пиру во здравие моего брата, великого кагана Урусии Святосляба!
Святослав задумчиво прищурился, потянул себя за ус.
— Голова великого кагана дорого стоит, — заметил он. — А каков будет мой трофей в этой битве? Чем я смогу похвастать дома? Если только... — его взгляд скользнул поверх печенега, туда, где грозно вздымались над степными травами белоснежные стены Саркела. — Отдай мне взамен Белую Вежу[7], брат.
Товлыз обернулся на видневшуюся вдали хазарскую крепость.
— Э-э-э, бери, брат! Все бери! — С довольной ухмылкой посмотрел на страшный трофей у себя в руке, заляпанными в крови пальцами повернул его так, чтобы заглянуть в мертвые глаза последнего кагана Великой Хазарии. — Тебе город, мне — чашу. Хороший обмен! — Улыбка бек-хана Товлыз Куарчи-Цур, хана племени Цур, бека рода Куарчи или просто — Кури, как называли его на Руси, стала шире. — Я чашу хочу!
Название: Язык дипломатии
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 770 слов
Пейринг: Куря/Калокир
Категория: слэш
Жанр: история
Рейтинг: R
Примечание: Спойлер.В 969 году, когда Святослав был в Болгарии, печенеги впервые осадили Киев. Считается, что за этим набегом стояла Византия, недовольная действиями русского князя, годом ранее натравленного греками на болгар, но вышедшего из-под их контроля.
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Язык дипломатии"
Посол кагана ромеев[1] молод и смазлив. Как женщина, что нарядилась в мужскую одежду и изменила голос. И от него пахнет пряными, дурманящими разум мазями, что бек-хану встречать доводилось лишь в хазарских гаремах, в разоренных его ордою городах.
Бек-хан Товлыз Куарчи-Цур наблюдает за сладкоречивым ромеем молча, полуприкрыв глаза, почти не слушая. Да и что ему в тех словах? Разве не знал он заранее, с какими речами переступит порог его юрты василик[2] владыки Кустадинии[3]? Еще до того, как тот соскочил с примчавшего его коня, и ноги его коснулись земли.
Бек-хан коротким взмахом руки останавливает бесконечный поток слов ромея. Посол умолкает, склоняясь в почтительном полупоклоне.
— Калкир-эльтебер[4], — роняет наконец Товлыз, медленно поднимаясь с подушек, — не ты ли был тем послом кагана ромеев, сыном тудуна[5] Корсуни, что в прошлом году приезжал к брату моему, кагану Святослябу?
— Да, о, могучий, — пряча улыбку в уголках губ, еще ниже склоняется патрикий[6] Калокир. — То был я, твой недостойный слуга. Я действительно сын стратига[7] Херсона Таврического.
— Именно тогда, — Товлыз останавливается в шаге от внимательно изучающего мыски его сапог ромея, — мой брат отошел от меня. Повернул бег своих коней на запад, к Болгарии. Преступил через нашу общую клятву на крови.
— Я исполнял волю базилевса[8] Никифора Фоки, о, бесстрашный, — не поднимая глаз отвечает патрикий. — Навлек беду в лице архонта[9] Росии Сфендослава на презренных мисян[10], о, непобедимый.
— А теперь, когда эта беда обрушилась на вас самих же, ромеи, — усмехнается бек-хан, опускаясь на пол перед послом и за подбородок поднимая его лицо к себе, — вы хотите купить уже сабли кангаров[11], чтобы обрушить их на головы урусов, не так ли?
— Сфендослав слишком дерзок, — вызывающе улыбается ромей, глядя прямо в глаза бек-хану. — Он не пожелал удовлетвориться уже полученным от императора золотом и военной добычей, и удалиться прочь из Мисии[12]. — Василик сокрушенно качает головой, и ноздри степняка широко раздуваются от тонкого терпкого аромата, распространяемого его черными, мягко ниспадающими на плечи кудрями. — Базилевс искренне сожалеет, о, доблестный хан, что, выбирая из вас двоих со Сфендославом, выбрал наименее достойного. То золото, что год назад твой презренный слуга привез архонту росов, должно было стать твоим. И...
— А в после каган Инкфор не ошибся? — внезапно усмехается бек-хан, накрывая большим пальцем руки губы ромея, сминая их, скользя по ровным гладким зубам, будто нового жеребца, для личного табуна приобретаемого, проверяет.
— О, могу... — начинает уже было посол, но толчок ладони в грудь опрокидывает его на спину, и кряжистая фигура кочевника угрожающе вырастает над ромеем.
Посол кагана ромеев и в самом деле похож на женщину. И отдается он как женщина, как опытная наложница из гарема хазарского эльтебера. Горячо, страстно и громко. Обхватив крепкими ногами мерно поднимающегося и опускающегося на него мужчину. Хриплым стоном, восторженным возгласом или же сдавленным девичьим всхлипом приветствуя каждый новый толчок сильного тела. Комкая в пальцах разбросанные вокруг подушки, запрокидывая голову и подставляя губам хана длинную белую шею с часто-часто бегающим вверх-вниз острым кадыком. А затем, закусив губу, ловит взгляд начинающего уставать любовника и молча, одними глазами да плавными движениями соблазнительного тела, распростертого на взбитой кошме, просит, молит о продолжении, о новом приступе. И весь распахивается навстречу мужчине, когда тот, взрычав, вновь обрушивается на него.
Чтобы встретить развязку пронзительным тягучим криком сквозь зажавшие его рот пальцы хана. Застывшего над ним, выгнувшегося назад, словно кибить лука, и долго спускавшего в распростертого под ним юношу.
Свежий утренний ветерок из-за приоткрытого полога юрты приятно холодит разгоряченное тело. Бек-хан обнаженным замер на самом пороге, устремив взгляд прищуренных черных глаз к далекому, теряющемуся в опустившемся на степь тумане, горизонту. Его терзают сомнения.
— О-о-о... — доносится откуда-то сзади охрипший за эту долгую ночь голос сладкоречивого посла кагана ромеев.
Товлыз поворачивается на звук, и первые лучи солнца, ворвавшиеся в юрту, отчетливо вырисовывают на фоне подернутого зарницей неба низкий широкоплечий силуэт хана.
— Следующей луной кангары будут поить своих коней под стенами Куявы[13], города брата моего Святосляба, — бросает он взлохмаченному заспанному ромею, выползающему из вороха одеял и шкур, что служили им этой ночью ристалищем для любовных поединков. — Можешь передать это своему кагану, Калкир-эльтебер.
Улыбка скользит по тонким губам патрикия.
— Но не потому, — качает головою хан, приближаясь к послу, — что кангаров можно купить. — Его губы презрительно кривятся. — И не потому, что так пожелал сидящий в большом каменном городе трусливый паук Инкфор Фока.
Взгляд ромея опускается от лица бек-хана вниз и останавливается на чем-то, расположенном на одном уровне с ними. Губы посла медленно складываются буквой «о», тонкие, липкие от чужого семени пальцы протестующе упираются в бедро надвигающегося мужчины. Тщетно.
— Но потому, что моему брату нужно напомнить о том, что ждет отворачивающихся от своих друзей и соратников. — Ладони печенежского владыки легли на голову патрикия. — А своему кагану, из уст в уста, передай от меня вот что...
И с этими словами Товлыз яростно нанизал рот лишь беспомощно булькнувшего патрикия Калокира Дельфина, василика императора Фоки, на свой член.
Название: Жестокие игры
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 863 слова
Персонажи: Горясер, Глеб Владимирович, Торчин
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Авторский взгляд на обстоятельства гибели князя Глеба Владимировича.
Примечание: Своего рода продолжение фанфика «Здравствуй, брат».
Предупреждения: смерть персонажей
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Жестокие игры"
— У меня тут возникло маленькое затруднение, братцы. И вы сейчас поможете мне его разрешить. Не так ли?
Горясер Ждинич подбросил в воздух нож, который до того задумчиво вертел в руках, поймал его и поднял взгляд на трех человек, только что одновременно бухнувшихся перед ним на колени. За спинами затравленно озирающихся по сторонам пленников высились двое варягов с обнаженными мечами.
— Тут вот какое дело, — продолжал меж тем Ждинич, не дожидаясь ответа. — У меня есть приказ — убить вашего господина, — кончик ножа у него в руке смотрел правее коленопреклоненных, туда, где под охраною еще двоих гридей у наполовину вытащенной на берег ладьи скорчился молодой человек в богатой дорожной одежде и с золотой гривной на шее. — Вот только что-то не горю я желанием пачкать руки княжеской кровью. — Горясер усмехнулся. — Больно уж много у него братьев, — развел он руками. — И все от разных матерей, и все в разных землях сидят. И не поймешь толком, кто кому сегодня брат, а кто враг? А уж как оно там повернется завтра... — Покачал головой. — Быть может, мой же хозяин завтра скажет другому своему брату: «Не убивал я младшенького нашего. То слуги мои без ведома моего зло учинили. И вот тебе те злодеи на расправу, чини им суд, а мне будь братом любимым. И пойдем вместе на другого брата нашего». Может такое быть? — вопросительно заломил бровь Ждинич и сам же себе, кивнув, ответил: — Может. Еще как. — Перехватил нож за клинок и замахнулся. — А потому поступим мы вот как... — Брошенный сильной рукою кинжал вонзился в песок перед тремя застывшими на коленях пленниками. — Тот из вас, кто сейчас возьмет этот нож и вонзит его в сердце своего господина, останется в живых и сможет уйти отсюда на все четыре стороны. Никто не тронет его и пальцем. Остальные же, — Горясер оскалился в широкой хищной усмешке, — остальные двое умрут.
Стоящие на коленях испуганно переглянулись, покосились на ушедший по самую рукоятку в песок нож. Один из них, тощий длинный парень с соломенными волосами, громко сглотнул. Ждинич, выждав несколько мгновений, продолжил:
— А чтоб помочь вам принять решение, я буду считать до десяти. И если к тому времени, как я закончу счет, дело не будет сделано... — он потянул из-за голенища другой нож. — Умрете вы все. Трое. А я попробую придумать что-нибудь еще. Мне, в отличие от вас, спешить некуда. — Клинок у него в руке задорно сверкнул на солнце. — Десять.
Никто не шелохнулся.
— Девять.
Соломенноголовый бросил робкий взгляд на самого старшего из товарищей по несчастью, стоявшего рядом с ним.
— Восемь.
Потянулся к рукояти ножа.
— Семь.
Кулак старшего с размаху врезался в висок парня, отбросив его в сторону. Внезапно ожив, пленник рванулся вперед, растянувшись животом на песке и пытаясь первым дотянуться до оружия.
— Шесть, — криво усмехнулся Горясер.
Светловолосый, извернувшись, пнул ударившего его ногою в бок и еще раз, со всей силы, в лицо. Брызнула кровь из рассеченной брови.
— Пя-а-а-ать, — нарочито лениво протянул Ждинич, подмигивая товарищам, с неподдельным весельем наблюдающим за разворачивающейся у них на глазах свалкой.
А старший, тем временем, уже свернул на бок нос мальчишке и теперь старательно вбивал ему зубы в глотку.
— Четыре! — буквально выплюнул Горясер.
Двое сплелись на песке в безумном клубке, осыпая друг друга ударами и пинками. Соломенноголовый с хрустом сомкнул челюсти на пальцах противника. Тот взвыл, в воздухе мелькнула, рассыпая веер алых брызг, трехпалая культя. А мгновением позже большой палец другой руки мужчины чуть не на полную фалангу вдавился в левый глаз юнца. Два жутких крика слились воедино.
— Три, — уже вовсю потешался Ждинич, в нетерпении облизывая губы и перебрасывая засапожный нож из одной руки в другую.
И в этот миг...
— А-а-а!!
Напрочь позабытый всеми участниками кровавого действа третий из пленников внезапно подскочил на месте. В руке у него мелькнул подобранный где-то камень и с влажным чавкающим звуком опустился на затылок светловолосого. Тот содрогнулся всем телом, взбрыкнул ногами и разом обмяк. Ничего пока не подозревающий противник его, попытался было выбраться из-под осевшего на него мертвым грузом тела, но едва он со стоном спихнул его с себя прочь, как окровавленный булыжник с ужасающей силой обрушился на его лицо. Сминая кости и плоть.
— Два, — удивленно проронил Ждинич, кинжал застыл у него в руке.
Единственный выживший пленник уронил ставший уже бесполезным камень, торопливо подхватил с земли давешний нож и на негнущихся ногах направился к молодому человеку у ладьи, все это время завороженно взиравшему на происходящее. Караулившие его гриди медленно разошлись в стороны, не опуская, однако, мечей. Взгляды юноши в богатой одежде и приближающегося к нему убийцы встретились. Губы парнишки дрогнули, будто пытаясь что-то сказать. Он медленно отрицательно покачал головою.
— Один!
Пленник упал на колени перед своим господином, одновременно с этим вонзая нож ему в грудь. Тот широко распахнул рот в безмолвном крике, подавшись всем телом вперед и лишь еще больше насаживаясь на клинок. Вцепился пальцами в рубаху на груди убийцы, замер. И начал сползать назад. Пленник громко всхлипнул.
— Готово! — Горясер вновь подбросил нож и, подхватив его в самой нижней точке, красивым отточенным движением заткнул за голенище сапога. Хлопнул себя по бедрам, вставая: — По коням!
— А с этим что делать? — поинтересовался один из варягов, кивнув на уронившего голову на грудь убийцу.
— Я держу свое слово, — пожал плечами Ждинич. — Кстати, как его зовут?
— А черт его знает, — варяг почесал в затылке. — Вроде торчин какой-то. Поваром у Глеба состоит. Состоял, то бишь.
— Неважно, — отмахнулся Горясер и зашагал по заваленному телами берегу к нетерпеливо всхрапывающим коням.
Название: Однажды
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 452 слова
Пейринг: Владимир/Рогнеда
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Любит ли Рогнеда своего мужа? Или ненавидит? Какого чувства в ней больше?
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Однажды"
Однажды она убьет его этим кинжалом.
Однажды, когда он будет крепко спать. Утомившийся после того, как в очередной раз возьмет ее. Хмельной, пахнущий дымом пиршественного зала, где он пьянствует со своей дружиной, подгоревшим жареным мясом и приторными благовониями девок, что разносят его меж пирующих. Ввалившийся в горницу под ворвавшийся следом гогот гридей. Широким взмахом руки и матерным словом выпроводивший прочь ее служек. И сходу, без разговоров, овладевший женою прямо так, на полу светлицы. Не дойдя до постели и даже не удосужившись прикрыть за собою дверь в сени, где шебуршат и похихикивают в тени невидимые свидетели ее унижения. А затем еще раз — на постели. И еще, чуть отдохнув. Чтобы лишь затем провалиться в сон иль вновь умчаться на звук пьянки... И чтобы вскоре снова появиться на пороге едва воспрянувшей от пережитого супруги.
Однажды, когда ей вконец осточертеют его бесчисленные, плодящиеся быстрее кролей, наложницы и просто случайные, попавшиеся под руку молодухи, нагибаемые им едва ли не на глазах у законной жены. Вынужденной и в собственных покоях затыкать уши, чтоб не слышать лживые, притворно-громкие ахи и охи очередной потаскухи, отдающейся ее мужу в сенях.
Однажды, когда она не вынесет более его изощренных издевательств над ее телом и честью. Будь то мужнино семя до краев наполняющее ее рот и жестокий, отдаваемый с высокомерной улыбкой на устах приказ проглотить все излитое им. Иль болезненное, всякий раз неизменно доводящее ее до слез в подушку, проникновение сзади, в то срамное место, что вовсе не предназначено для того богами.
Однажды, когда она будет лежать рядом с ним на скомканных мокрых от пота шкурах, глядя в низкий закопченный потолок и чувствуя, как его горячее семя бежит внутри ее тела. Когда его мускулистая рука, бесцеремонно перекинутая через ее истерзанную ладонями и губами грудь, покажется слишком тяжелой. Когда пламя, пожирающее стены и башни родного Полоцка, особенно яростно полыхнет перед внутренним взором княгини.
Однажды ее ладонь крепко стиснет рукоять кинжала, все эти годы бережно хранимого ею. Занесет его над беспечно уронившим лицо в подушку мужем. И с силой, со всеми накопившимися ненавистью и злобой, обидой и разочарованием опустится на него. Много-много раз. Пока стены, пол и даже потолок опочивальни не окрасятся кровью. Пока ворвавшимся на шум гридям не предстанет обагренная с ног до головы обнаженная, прекрасная и ужасная богиня смерти, Морана, восседающая на постели князя над его истерзанным телом. Богиня возмездия. Горислава.
Однажды. Непременно. Она сделает это. Да!
Но не сегодня, не сейчас. Его тяжелые шаги уже за дверью. И грудь княгини томно ноет в предчувствии жаркой ласки. Колени плотно сжаты, но между ними с каждым гулким шагом сильнее и сильнее разгорается постыдное пламя. И зубки впились в нижнюю губу, и ноздри раздуваются все шире.
— Рогнеда, — позовет он, войдя в горницу.
— Владимир, — отзовется она, поднимаясь навстречу ему.
И пламя Полоцка поглотит их с головою.
Название: О вреде поспешно принимаемых решений
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 987 слов
Персонажи: Константин Добрынич, Ярослав Мудрый
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6523 <...> Когда еще Ярослав не знал об отцовской смерти, было у него множество варягов, и творили они насилие новгородцам. Новгородцы же поднялись на них и перебили варягов во дворе Поромоньем. И разгневался Ярослав и пошел в Ракомо, сел там во дворе. И послал к новгородцам сказать: «Мне уже тех не воскресить». И призвал к себе лучших мужей, которые перебили варягов, и, обманув их, перебил их тысячу. В ту же ночь пришла ему весть из Киева от сестры его Предславы: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса и за Глебом послал, берегись его очень». Услышав это, Ярослав опечалился...
Примечание: Автор исходит из предположения, что далеко не все в деле об убийстве святых Бориса и Глеба было так уж однозначно...
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "О вреде поспешно принимаемых решений"
— Конунг Ярицлейф быть занят. К нему нельзя, — дорогу Константину Добрыничу заступил незнакомый угрюмый варяг.
— Поди прочь! У меня срочные вести для князя. Я должен его видеть.
— К нему...
— Прочь, я сказал!
Константин решительно оттолкнул варяга и рванул на себя дверь гридницы. За спиною послышался звук извлекаемого из ножен меча, но посаднику было уже не до возмутительного поведения наемника. Он замер на пороге, встретившись глазами с обезумевшим взглядом боярина Мирослава, изо рта которого прямо в лицо Добрыничу смотрела добрая пядь окровавленной стали. Посадник почувствовал леденящее прикосновение страха.
С тихим шелестом клинок исчез, и безжизненное тело боярина мешком с костями бухнулось на пол. Вместо него перед Константином оказался Сбыслав, воевода ярославовых варягов. Единственный, оставшийся у Ярослава после избиения зарвавшихся иноземцев, устроенного новгородцами три дня тому на Парамонове дворе. Опасно сузив глаза, Сбыслав молча убрал меч в ножны. Бросил быстрый взгляд через плечо посадника на давешнего варяга у того за спиною, дернул щекой и отступил в сторону, освобождая дорогу и открывая взору Добрынича всю картину свершившегося в гриднице.
Константин поперхнулся. Тела. Десятка два с лишним. Вся верхушка боярства ильменской земли, приглашенная этой ночью на княжеский пир. На пир в честь примирения князя с мужами новгородскими. Примирения? Взгляд посадника скользил по устилающим пол, столы и лавки мертвецам. Застывшим в самых нелепых и ужасных позах, в каких настигла их смерть, в размазанных и продолжающих шириться и растекаться во все стороны лужах крови. Смерть в лице дюжины варягов с обнаженными мечами была здесь же. И выжидающе смотрела прямо на него.
— Но... зачем? — наконец, выдавил из себя посадник, находя глазами возвышение в противоположном конце гридницы, где на высоком каменном столе восседал князь Ярослав, задумчиво крутя в руках чашу с вином.
— Зачем? — переспросил князь. — Затем, что имею право, дядя. Право наказывать ослушников и смутьянов. — Он наконец поднял взгляд на Добрынича. — Ты сомневаешься в этом моем праве? С кем ты, родич? Со мною? Или же с... этими? — Ярослав брезгливо взмахнул рукою, указывая на ближайшее тело с раскроенной надвое головой, скорчившееся в каких-то двух шагах от его престола.
— Ты обещал им...
— Из меня вырвали это обещание угрозами на вече! — взорвался князь. — Ты был там, посадник! Ты все видел. Видел беснующуюся толпу и этих ублюдков, на руках которых еще не высохла кровь моих верных слуг. Подзуживающих толпу и свысока взирающих на меня. На меня, своего князя! — Ярослав в гневе швырнул чашу об пол. — Видел, но ничего не сделал. Я еще раз спрашиваю, дядя, — голос князя опустился до свистящего шепота, — с кем ты?
Константин упрямо наклонил голову вперед:
— Я с тобою, мой князь. Но то, что ты совершил... большая ошибка. И сейчас ты это поймешь.
— Да? — усмехнулся Ярослав. — И что же именно я должен понять.
— Только что прибыли два гонца, — начал Добрынич. — Один из Киева, от твоей сестры Предславы. — Ярослав вскинулся. — Другой из-под Смоленска. — На лбу князя залегла вертикальная морщинка. — Новость первая — великий князь Владимир Святославич мертв!
Ярослав вскочил с трона и шагнул к посаднику, едва не поскользнувшись в первой же луже крови.
— На киевском столе сидит Святополк, — продолжал Константин. — Судислав и Станислав присягнули ему. Борис и Святослав выступили против.
Ярослав замер на пол пути, остановившись возле привалившегося к опрокинутому столу тела боярина Доброгаста, рассеяно перебирая пальцами его волосы.
— Борис убит, — отрезал посадник, и рука князя с силой приложила мертвого уже Доброгаста лицом о стол. Только после этого Ярослав заметил, что касается покойника и с гримасой отвращения отдернул руку. — Святослав бежал. А Святополк грозится закончить начатое отцом и дойти таки с ратью до Новгорода, чтобы восстановить единство Русской земли!
— Но Глеб и его войско у Смоленска, которое строит гати для переволоки ладей из Днепра в Двину для отцовского похода, не пойдет за убийцей Бориса! — радостно осклабился Ярослав. — Зато может встать заодно с нами...
— Новость вторая, — горько усмехнулся Добрынич. — Глеб тоже мертв. И его войско скоро разбредется по домам.
— Ка-ак? — тихо переспросил князь, опускаясь на пол прямо среди мертвецов.
— Горясер и его люди, посланные нами срывать работы по наведению гатей, случайно наткнулись на Глеба, с малой дружиной выехавшего попировать на Смядыни. И Горясер счел, что смерть князя будет лучшим способом исполнить порученную ему работу, — Константин развел руками. — Скажешь, он рассудил неверно?
— Нет, — потеряно замотал головой Ярослав. — Он... я...
— Он поступил так же, как сегодня поступил и ты сам, — кивнул посадник. — Он лишил тебя возможного союзника и его войска. А ты обезглавил свою новгородскую дружину как раз тогда, когда у тебя появилась возможность потягаться за киевский стол. У вас обоих сегодня был удачный день!
— Что нам теперь делать... дядя? — губы Ярослава дрогнули.
Константин глубоко вздохнул, еще раз скользнул взглядом про учиненному побоищу и твердо проговорил:
— У тебя есть я, мой князь. В моих жилах течет та же кровь, что и у тебя. Но я так же и плоть от плоти этого города. Я найду те слова, что заставят людей пойти за тобою даже после... всего этого. В конце концов, ничто и никогда не застило словенам взор так сильно, как возможность утереть нос киевлянам. А что до Горясера и его ошибки с Глебом... — Добрынич криво улыбнулся. — Пошли к нему навстречу Сбыслава и его людей, раз уж им по нраву такая работа. — Посадник и воевода обменялись быстрыми колкими взглядами. — Вдруг они случайно примут отряд Горясера за татей лесных? Да и... — он неопределенно повел рукою в воздухе. — Никто и никогда не должен узнать правды о случившемся на Смядыни. Святополк убил Бориса, значит, и за смертью Глеба должен стоять он! А мы пошлем посадников в Ростов и Муром. Мы должны успеть раньше тех, что приедут из Киева. А с этими городами, и с Полоцком твоего племянника Брячислава, за нами будет уже половина Руси!
— Да, да, конечно, — поспешно закивал головой Ярослав.
— Вот и хорошо. Предоставь это мне, родич, — облегченно вздохнул Константин. — И прошу, больше ничего не предпринимай без совета со мною! Довольно с нас ошибок на сегодня.
С этими словами он развернулся и вышел прочь. Оставив Ярослава Хромого в окружении ошибок, трупов и молча высящихся среди них, словно вырвавшиеся из Преисподней духи мщения, убийц. Брошенная князем чаша дрогнула, будто от сквозняка, и перекатилась в бок, задев краешком темную, почти черную лужицу. Кровь и вино смешались воедино.
URL записиСписок работ
WTF Povest Vremennyh Let 2015
"Тризна" драббл
"Цена головы" драббл
"Язык дипломатии" драббл
"Жестокие игры" драббл
"Однажды" драббл
"О вреде поспешно принимаемых решений" драббл
"Двое. И весло." мини
"Конец Тугарина" мини
"Родная кровь" мини
"Последний поход" миди
Название: Тризна
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 990 слов
Персонажи: княгиня Ольга, ОЖП, упоминаются князь Игорь и князь Мал
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: ауто-да-фе
Краткое содержание: 1. Вольные фантазии автора по поводу "революции княгини Ольги" и загадочного исчезновения после 945 г. практически всей киевской княжеской семьи, за исключением вдовы и сына Игоря Старого.
2. Спойлер.«В год 6453 <...> Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, и кормилец его был Асмуд, и воевода был Свенельд, тот был отец Мстиши. Сказали же древляне: «Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим»
<...> И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество меда. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям насыпать высокий холм могильный и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где другие мужи наши, которых послали за тобой?» Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко, а потом приказала отрокам рубить древлян, и иссекли их пять тысяч».
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Тризна"
Город умирал. В реве пламени, треске оседающих стропил, клубах густого черного дыма и несмолкаемом многоголосом человеческом вое. Лишь на противоположном высоком берегу реки, у которой и притулился гибнущий город, царила жуткая, противоестественная тишина. Не смотря на полдюжины длинных, установленных на сколоченные из свежеструганных брусьев козлы, столов, что ломились от яств, и за которыми буквально негде было яблоку упасть — настолько плотно вдоль них теснились многочисленные гости. Молчаливые и неподвижные.
— Ну что же вы, гости дорогие, — негромко вопрошала молодая красивая женщина, восседавшая в резном кресле, что венчало самый длинный и богато украшенный из пиршественных столов. — Что же вы не ничего кушаете, не пьете? — продолжала она, задумчиво крутя в руках неглубокую белую чашу, на дне которой расплавленным рубином плескалось вино. — Али угощение мое вам не по нраву? Аль не угодила чем хозяюшка?
Женщина пригубила терпкого вина и, окинув взглядом недвижно застывших на скамьях гостей, рывком поднялась из кресла. Отставила прочь опустевшую чашу, оказавшуюся вдруг оправленной в золото верхушкой человеческого черепа, и неспешно двинулась меж столов. Поочередно касаясь то одного, то другого из пирующих, заглядывая им через плечо, взъерошивая кудри молодых и поправляя драгоценные гривны на выях у зрелых мужей. И говоря, говоря с ними, ни на мгновение не смолкая.
— Ах, Иворушка свет Гудович, отчего ты не прикоснешься к оленине? Не захворал ли, часом, животом? А ты, Тилен Войкович, не осушишь во здравие мое чашу медовухи? Дядька Стемид, отведай пирогов с черникой. Сама собирала! Добронег Рогович, не побрезгуй капусткой квашеной. Из собственного погребка в Вышгороде привезла! Помнила, какой ты до нее охотник...
И лишь тишина да отголоски агонии обращающегося в пепел города служили ей ответом. Никто из застывших за столами вповалку в нелепых позах гостей не проронил ни слова. Но хозяюшку это нимало не смущало, она продолжала свой безумный монолог, для каждого находя ласковое словцо.
Наконец, она остановилась у последнего из пирующих на противоположном конце большого стола. Молодого крепкого мужчины с отливающими бронзой волосами. Обняла его упавшую на широкую грудь голову, прижала ее к себе.
— Князюшка Ма-а-ал, — протянула женщина, запуская унизанные перстнями пальцы в непокорные кудри, — Межамир Амал сын Велемирович, что ж ты голову повесил, сокол мой ясный? Уж не ты ли сватал меня, вдовую? Не ты ли звал меня на свой двор, прочил место любимой жены? Так вот же я, пред тобою! — Запрокинула голову мужчины назад, заключая его лицо в свои ладони. — Только руку протяни, — зашептали губы женщины, склоняясь все ниже и ниже. — Только слово скажи. — Замерла. Губы дрогнули, медленно складываясь в холодную, жесткую усмешку. — Что же ты? Молчишь? Молчишь, сокол...
Она разжала ладони, позволяя обмякшему телу мешком осесть наземь. Посмотрела на свои покрытые алым руки и медленно подняла взгляд на веером расходящиеся во все стороны пиршественные столы. На ряды и ряды застывших вдоль них мертвых гостей.
— Все вы молчите, — процедила она сквозь зубы. — Теперь молчите. Но вы ведь сами звали меня на тризну по моему мужу! Пеняли мне, что я не хочу отдать ему положенные почести. Грозили приволочь за волосы, как последнюю девку, — криво усмехнулась она. И тут же развела руками: — А теперь молчите? Ах да! — с деланным удивлением хлопнула себя по лбу. — Вы же хотели увидеть, как я взойду на костер вслед за мужем. Хотели, чтоб я, следуя обычаю, возлегла по очереди с именитыми мужами, что пришли проводить моего супруга в последний путь. Чтобы старая мерзкая карга затянула на моей шее черную удавку и по капле выдавила из меня жизнь. После чего вы швырнули бы меня, как собаку, к ногам мертвого мужа и предали огню. — Она с горькой улыбкой покачала головой. — Вы, убийцы моего мужа, хотели насладиться еще и моим телом, моими муками, моей смертью. — В ее глазах сверкнула сталь. — А затем избавиться и от моего сына!
Женщина резко обернулась и шагнула к подножию высокой, сложенной из сотен сосновых поленьев, пирамиде, увенчанной небольшой затянутой алой парчою ладьей с закрытой домовиной внутри. Тут, на окружающих подножие пирамиды вязанках хвороста, тщетно билась в путах девушка — единственная, помимо хозяйки, живая душа на этой жуткой тризне.
— Ну здравствуй, Сфандра, — поприветствовала пленницу. — Прости, ты хочешь что-то сказать? — склонила голову на бок, будто вслушиваясь в еле различимое через кляп мычание несчастной. — Да, я понимаю. Ты совсем не так представляла себе эту нашу встречу. Ведь это я должна была быть сейчас на твоем месте. А ты — взирать на меня из-за стола, с чашей вина в руках, песней провожая брата в светлый Ирий. Но знаешь, — на мгновение задумалась, — не выйдет. Не выйдет, Сфандра, — решительно покачала женщина головой. — Я не позволю вам убить меня вместе с моим мужем. И плевать на обычаи предков! Я не оставлю сына наедине с вашей волчьей сворой. Не позволю тебе и твоему муженьку Улебу перегрызть ему горло, освобождая путь к княжескому столу для своего щенка Володислава...
Стук копыт и лошадиное ржание заставили ее смолкнуть и обернуться навстречу незваному гостю.
Резко осадивший коня всадник шальным взглядом окинул открывшееся ему зрелище, сглотнул и, найдя глазами фигурку княгини, торопливо сообщил:
— Госпожа, воевода Асмунд передает — Коростень пал, старейшины молят о пощаде. Какова будет ваша воля?
— Передай моему брату, — откликнулась женщина, — я скоро буду. Мне осталась здесь лишь самая малость.
Гонец кивнул, еще раз обвел взглядом пир мертвецов и вонзил пятки в бока коня. Княгиня расхохоталась ему вослед и вновь повернулась к связанной девушке. Выдернула один из двенадцати факелов, полукругом вонзенных в землю напротив пирамиды с погребальной ладьей, подняла его над головой, с улыбкой наблюдая, как пленница завороженно следит за ним расширившимися от ужаса глазами.
— И все-таки я тоже чту заветы предков, Сфандра, — улыбнулась женщина. — Я не позволю моему мужу отправиться в Ирий без верной ему женщины. Но коли уж меня на этом свете еще держат неотложные дела, похоже, именно тебе придется последовать за ним. Ты уж позаботься там о нашем Игоре, хорошо? А я здесь позабочусь о твоем сыне. — Ее глаза опасно сузились. — Как ты собиралась позаботиться о своем племяннике, моем Святославе...
Факел, кувыркаясь, полетел в обильно политые маслом дрова. Истошно взвыла сквозь кляп связанная, а в следующий миг столб пламени с гудением рванулся вверх, навстречу низко нависшим облакам. И из яростных сполохов огня, не оглядываясь, шагнула вперед будто бы даже разом выросшая фигура грозной княгини. Княгини киевской. Княгини Ольги.
Название: Цена головы
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: Святослав, Куря
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6473. Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в войне с ними одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял.
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Цена головы"
Под стенами Саркела умирала Хазария. Рухнула и была втоптана в пыль сверкавшая на солнце, будто россыпь дирхемов[1], стена щитов ал-арсиев[2]. Рассеяна по выжженой летним зноем степи конница кара-хазар[3]. Трусливо бежали, нахлестывая аргамаков, предавшие в отчаянный час гузы[4]. Пошатнулся, накренился и медленно пошел вниз, опрокидываясь под копыта испуганно мечущихся коней, штандарт великого кагана — высокий, увенчанный золотым диском с изображением солнца, девятихвостый бунчук. И последний удар закованного в сталь кулака гридей великого князя киевского оставил от отряда телохранителей степного владыки лишь жалкие брызги, веером разлетевшиеся во все стороны. Спасающие уже только свои собственные жалкие жизни.
— Ха-ха! Ползи, червяк, ползи! — смеялся бек-хан Товлыз, указывая плеткой на только что свалившегося с седла и теперь беспомощно барахтающегося на земле человека в тяжелой синей мантии и сбившемся набок шлеме с высоким плюмажем из диковинных перьев. — Посмотри, брат, — печенег повернулся к следовавшему рядом с ним, стремя к стремени, князю Святославу, — и это ничтожество сегодня утром грозилось обратить нас в прах?
— Жалкое подобие мужчины, — скривил тонкие губы рус, провел ладонью по усам и бросил на побратима быстрый взгляд голубых глаз: — Что будем с ним делать?
— Мне, оставь его мне, брат! — горячо вскинулся бек-хан. — Недостойного сына Тенгри[5] должна покарать рука степного батыра! Не сабанчи[6]!
— Добро, — кивнул князь. — Только смотри, — усмехнулся вдруг, — как бы червяк наш не уполз по шумок в норку.
— Ай-йя! — вскрикнул Товлыз, пришпоривая коня и бросаясь вдогонку за на четвереньках торопливо уползающим куда-то в кусты хазарином. — Стой, отрыжка шакала! — Выхватил из саадака лук и, приподнявшись в стременах, пустил стрелу, пробившую волочившуюся за беглецом мантию, пришпилив ее к земле. Расхохотался, глядя, как тот безуспешно рвется вперед, пытаясь сорваться со своей привязи. — Трус! Встань с колен! Прими смерть, как мужчина!
Бек-хан соскочил с седла подле хазарина, наконец-то сумевшего избавиться от мантии и нелепо болтавшегося на полуразорванном ремешке шлема. Ударил его ногой по почкам, привлекая внимание к своим словам. Но извернувшийся на земле юлою поверженный каган лишь поспешно обвил руками колени печенежского хана, что-то жалобно лепеча и покрывая поцелуями пыльные сапоги врага. Товлыз яростно взревел и со всей силы пнул того в лицо. Подскочил и еще несколько раз ударил по ребрам. После чего сноровисто оседлал жертву сверху и, потянув из-за голенища запасную тетиву для лука, захлестнул ее вокруг шеи хазарина. С силой затянул удавку, по-звериному оскалив зубы.
Медленно подъехавший сзади к сцепившимся на земле степнякам Святослав скользнул насмешливым взглядом по темному пятну, расползающемуся на дорогих, хорасанского шелка, штанах того, кто еще совсем недавно звался Великим Каганом Великой Хазарии, Солнцем Хазар. Обогнул сбоку и, наклонившись в седле, заглянул в посиневшее лицо жертвы. Улыбнулся.
— Напрасно, — проронил он, глядя в выпученные глаза с безумно расширившимися зрачками, — ты смеялся над моим «иду на вы», о, великий. Ой, напрасно!
Но кагану было сейчас не до насмешек. Его скрюченные пальцы бессильно скользили по глубоко впившейся в кожу тетиве, раздирая в кровь собственную шею. Рот был раззявлен в бессильной попытке втянуть в себя воздух. Черный, раздувшийся язык вывалился на бок. Глаза подернулись мутной пеленой. Сопротивление жертвы становилось все более вялым, ноги уже не отчаянно взрывали землю, а беспомощно елозили по траве, протяжный хрип, доносящийся из перехваченной удавкой глотки, становился все тише и тише. Наконец, он в последний раз дернулся, вытянувшись всем телом, словно стрела, и обмяк в руках убийцы, потек, будто желе.
— Все! — Товлыз отпустил тетиву и встал, брезгливо обтирая руки. — Готов, падаль.
Бек-хан коротко глянул в небо и что-то прошептал про себя, обращаясь к неведомым силам. Вновь опустил взгляд на тело у своих ног и потянул с пояса боевой топорик. Наклонился, подцепив мертвеца за длинные волосы, и дважды коротко ударил. Святослав с высоты своего коня с улыбкою наблюдал за тем, как его побратим утирает одной рукой обильно забрызганное кровью лицо, а другой демонстрирует ему отрубленную голову хазарина, держа ее за волосы.
— Брат, — осклабился печенег, — уступи мне этот трофей! Я сниму с него кожу и натяну ее на барабан, которым играется мой младший сын. Язык и глаза скормлю своим псам. А из черепа, — он сноровисто перехватил голову так, что она легла ему в ладонь обрубком шеи кверху, — я сделаю чашу! Окую ее золотом и буду поднимать на пиру во здравие моего брата, великого кагана Урусии Святосляба!
Святослав задумчиво прищурился, потянул себя за ус.
— Голова великого кагана дорого стоит, — заметил он. — А каков будет мой трофей в этой битве? Чем я смогу похвастать дома? Если только... — его взгляд скользнул поверх печенега, туда, где грозно вздымались над степными травами белоснежные стены Саркела. — Отдай мне взамен Белую Вежу[7], брат.
Товлыз обернулся на видневшуюся вдали хазарскую крепость.
— Э-э-э, бери, брат! Все бери! — С довольной ухмылкой посмотрел на страшный трофей у себя в руке, заляпанными в крови пальцами повернул его так, чтобы заглянуть в мертвые глаза последнего кагана Великой Хазарии. — Тебе город, мне — чашу. Хороший обмен! — Улыбка бек-хана Товлыз Куарчи-Цур, хана племени Цур, бека рода Куарчи или просто — Кури, как называли его на Руси, стала шире. — Я чашу хочу!
Название: Язык дипломатии
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 770 слов
Пейринг: Куря/Калокир
Категория: слэш
Жанр: история
Рейтинг: R
Примечание: Спойлер.В 969 году, когда Святослав был в Болгарии, печенеги впервые осадили Киев. Считается, что за этим набегом стояла Византия, недовольная действиями русского князя, годом ранее натравленного греками на болгар, но вышедшего из-под их контроля.
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Язык дипломатии"
Посол кагана ромеев[1] молод и смазлив. Как женщина, что нарядилась в мужскую одежду и изменила голос. И от него пахнет пряными, дурманящими разум мазями, что бек-хану встречать доводилось лишь в хазарских гаремах, в разоренных его ордою городах.
Бек-хан Товлыз Куарчи-Цур наблюдает за сладкоречивым ромеем молча, полуприкрыв глаза, почти не слушая. Да и что ему в тех словах? Разве не знал он заранее, с какими речами переступит порог его юрты василик[2] владыки Кустадинии[3]? Еще до того, как тот соскочил с примчавшего его коня, и ноги его коснулись земли.
Бек-хан коротким взмахом руки останавливает бесконечный поток слов ромея. Посол умолкает, склоняясь в почтительном полупоклоне.
— Калкир-эльтебер[4], — роняет наконец Товлыз, медленно поднимаясь с подушек, — не ты ли был тем послом кагана ромеев, сыном тудуна[5] Корсуни, что в прошлом году приезжал к брату моему, кагану Святослябу?
— Да, о, могучий, — пряча улыбку в уголках губ, еще ниже склоняется патрикий[6] Калокир. — То был я, твой недостойный слуга. Я действительно сын стратига[7] Херсона Таврического.
— Именно тогда, — Товлыз останавливается в шаге от внимательно изучающего мыски его сапог ромея, — мой брат отошел от меня. Повернул бег своих коней на запад, к Болгарии. Преступил через нашу общую клятву на крови.
— Я исполнял волю базилевса[8] Никифора Фоки, о, бесстрашный, — не поднимая глаз отвечает патрикий. — Навлек беду в лице архонта[9] Росии Сфендослава на презренных мисян[10], о, непобедимый.
— А теперь, когда эта беда обрушилась на вас самих же, ромеи, — усмехнается бек-хан, опускаясь на пол перед послом и за подбородок поднимая его лицо к себе, — вы хотите купить уже сабли кангаров[11], чтобы обрушить их на головы урусов, не так ли?
— Сфендослав слишком дерзок, — вызывающе улыбается ромей, глядя прямо в глаза бек-хану. — Он не пожелал удовлетвориться уже полученным от императора золотом и военной добычей, и удалиться прочь из Мисии[12]. — Василик сокрушенно качает головой, и ноздри степняка широко раздуваются от тонкого терпкого аромата, распространяемого его черными, мягко ниспадающими на плечи кудрями. — Базилевс искренне сожалеет, о, доблестный хан, что, выбирая из вас двоих со Сфендославом, выбрал наименее достойного. То золото, что год назад твой презренный слуга привез архонту росов, должно было стать твоим. И...
— А в после каган Инкфор не ошибся? — внезапно усмехается бек-хан, накрывая большим пальцем руки губы ромея, сминая их, скользя по ровным гладким зубам, будто нового жеребца, для личного табуна приобретаемого, проверяет.
— О, могу... — начинает уже было посол, но толчок ладони в грудь опрокидывает его на спину, и кряжистая фигура кочевника угрожающе вырастает над ромеем.
Посол кагана ромеев и в самом деле похож на женщину. И отдается он как женщина, как опытная наложница из гарема хазарского эльтебера. Горячо, страстно и громко. Обхватив крепкими ногами мерно поднимающегося и опускающегося на него мужчину. Хриплым стоном, восторженным возгласом или же сдавленным девичьим всхлипом приветствуя каждый новый толчок сильного тела. Комкая в пальцах разбросанные вокруг подушки, запрокидывая голову и подставляя губам хана длинную белую шею с часто-часто бегающим вверх-вниз острым кадыком. А затем, закусив губу, ловит взгляд начинающего уставать любовника и молча, одними глазами да плавными движениями соблазнительного тела, распростертого на взбитой кошме, просит, молит о продолжении, о новом приступе. И весь распахивается навстречу мужчине, когда тот, взрычав, вновь обрушивается на него.
Чтобы встретить развязку пронзительным тягучим криком сквозь зажавшие его рот пальцы хана. Застывшего над ним, выгнувшегося назад, словно кибить лука, и долго спускавшего в распростертого под ним юношу.
Свежий утренний ветерок из-за приоткрытого полога юрты приятно холодит разгоряченное тело. Бек-хан обнаженным замер на самом пороге, устремив взгляд прищуренных черных глаз к далекому, теряющемуся в опустившемся на степь тумане, горизонту. Его терзают сомнения.
— О-о-о... — доносится откуда-то сзади охрипший за эту долгую ночь голос сладкоречивого посла кагана ромеев.
Товлыз поворачивается на звук, и первые лучи солнца, ворвавшиеся в юрту, отчетливо вырисовывают на фоне подернутого зарницей неба низкий широкоплечий силуэт хана.
— Следующей луной кангары будут поить своих коней под стенами Куявы[13], города брата моего Святосляба, — бросает он взлохмаченному заспанному ромею, выползающему из вороха одеял и шкур, что служили им этой ночью ристалищем для любовных поединков. — Можешь передать это своему кагану, Калкир-эльтебер.
Улыбка скользит по тонким губам патрикия.
— Но не потому, — качает головою хан, приближаясь к послу, — что кангаров можно купить. — Его губы презрительно кривятся. — И не потому, что так пожелал сидящий в большом каменном городе трусливый паук Инкфор Фока.
Взгляд ромея опускается от лица бек-хана вниз и останавливается на чем-то, расположенном на одном уровне с ними. Губы посла медленно складываются буквой «о», тонкие, липкие от чужого семени пальцы протестующе упираются в бедро надвигающегося мужчины. Тщетно.
— Но потому, что моему брату нужно напомнить о том, что ждет отворачивающихся от своих друзей и соратников. — Ладони печенежского владыки легли на голову патрикия. — А своему кагану, из уст в уста, передай от меня вот что...
И с этими словами Товлыз яростно нанизал рот лишь беспомощно булькнувшего патрикия Калокира Дельфина, василика императора Фоки, на свой член.
Название: Жестокие игры
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 863 слова
Персонажи: Горясер, Глеб Владимирович, Торчин
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Авторский взгляд на обстоятельства гибели князя Глеба Владимировича.
Примечание: Своего рода продолжение фанфика «Здравствуй, брат».
Предупреждения: смерть персонажей
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Жестокие игры"
— У меня тут возникло маленькое затруднение, братцы. И вы сейчас поможете мне его разрешить. Не так ли?
Горясер Ждинич подбросил в воздух нож, который до того задумчиво вертел в руках, поймал его и поднял взгляд на трех человек, только что одновременно бухнувшихся перед ним на колени. За спинами затравленно озирающихся по сторонам пленников высились двое варягов с обнаженными мечами.
— Тут вот какое дело, — продолжал меж тем Ждинич, не дожидаясь ответа. — У меня есть приказ — убить вашего господина, — кончик ножа у него в руке смотрел правее коленопреклоненных, туда, где под охраною еще двоих гридей у наполовину вытащенной на берег ладьи скорчился молодой человек в богатой дорожной одежде и с золотой гривной на шее. — Вот только что-то не горю я желанием пачкать руки княжеской кровью. — Горясер усмехнулся. — Больно уж много у него братьев, — развел он руками. — И все от разных матерей, и все в разных землях сидят. И не поймешь толком, кто кому сегодня брат, а кто враг? А уж как оно там повернется завтра... — Покачал головой. — Быть может, мой же хозяин завтра скажет другому своему брату: «Не убивал я младшенького нашего. То слуги мои без ведома моего зло учинили. И вот тебе те злодеи на расправу, чини им суд, а мне будь братом любимым. И пойдем вместе на другого брата нашего». Может такое быть? — вопросительно заломил бровь Ждинич и сам же себе, кивнув, ответил: — Может. Еще как. — Перехватил нож за клинок и замахнулся. — А потому поступим мы вот как... — Брошенный сильной рукою кинжал вонзился в песок перед тремя застывшими на коленях пленниками. — Тот из вас, кто сейчас возьмет этот нож и вонзит его в сердце своего господина, останется в живых и сможет уйти отсюда на все четыре стороны. Никто не тронет его и пальцем. Остальные же, — Горясер оскалился в широкой хищной усмешке, — остальные двое умрут.
Стоящие на коленях испуганно переглянулись, покосились на ушедший по самую рукоятку в песок нож. Один из них, тощий длинный парень с соломенными волосами, громко сглотнул. Ждинич, выждав несколько мгновений, продолжил:
— А чтоб помочь вам принять решение, я буду считать до десяти. И если к тому времени, как я закончу счет, дело не будет сделано... — он потянул из-за голенища другой нож. — Умрете вы все. Трое. А я попробую придумать что-нибудь еще. Мне, в отличие от вас, спешить некуда. — Клинок у него в руке задорно сверкнул на солнце. — Десять.
Никто не шелохнулся.
— Девять.
Соломенноголовый бросил робкий взгляд на самого старшего из товарищей по несчастью, стоявшего рядом с ним.
— Восемь.
Потянулся к рукояти ножа.
— Семь.
Кулак старшего с размаху врезался в висок парня, отбросив его в сторону. Внезапно ожив, пленник рванулся вперед, растянувшись животом на песке и пытаясь первым дотянуться до оружия.
— Шесть, — криво усмехнулся Горясер.
Светловолосый, извернувшись, пнул ударившего его ногою в бок и еще раз, со всей силы, в лицо. Брызнула кровь из рассеченной брови.
— Пя-а-а-ать, — нарочито лениво протянул Ждинич, подмигивая товарищам, с неподдельным весельем наблюдающим за разворачивающейся у них на глазах свалкой.
А старший, тем временем, уже свернул на бок нос мальчишке и теперь старательно вбивал ему зубы в глотку.
— Четыре! — буквально выплюнул Горясер.
Двое сплелись на песке в безумном клубке, осыпая друг друга ударами и пинками. Соломенноголовый с хрустом сомкнул челюсти на пальцах противника. Тот взвыл, в воздухе мелькнула, рассыпая веер алых брызг, трехпалая культя. А мгновением позже большой палец другой руки мужчины чуть не на полную фалангу вдавился в левый глаз юнца. Два жутких крика слились воедино.
— Три, — уже вовсю потешался Ждинич, в нетерпении облизывая губы и перебрасывая засапожный нож из одной руки в другую.
И в этот миг...
— А-а-а!!
Напрочь позабытый всеми участниками кровавого действа третий из пленников внезапно подскочил на месте. В руке у него мелькнул подобранный где-то камень и с влажным чавкающим звуком опустился на затылок светловолосого. Тот содрогнулся всем телом, взбрыкнул ногами и разом обмяк. Ничего пока не подозревающий противник его, попытался было выбраться из-под осевшего на него мертвым грузом тела, но едва он со стоном спихнул его с себя прочь, как окровавленный булыжник с ужасающей силой обрушился на его лицо. Сминая кости и плоть.
— Два, — удивленно проронил Ждинич, кинжал застыл у него в руке.
Единственный выживший пленник уронил ставший уже бесполезным камень, торопливо подхватил с земли давешний нож и на негнущихся ногах направился к молодому человеку у ладьи, все это время завороженно взиравшему на происходящее. Караулившие его гриди медленно разошлись в стороны, не опуская, однако, мечей. Взгляды юноши в богатой одежде и приближающегося к нему убийцы встретились. Губы парнишки дрогнули, будто пытаясь что-то сказать. Он медленно отрицательно покачал головою.
— Один!
Пленник упал на колени перед своим господином, одновременно с этим вонзая нож ему в грудь. Тот широко распахнул рот в безмолвном крике, подавшись всем телом вперед и лишь еще больше насаживаясь на клинок. Вцепился пальцами в рубаху на груди убийцы, замер. И начал сползать назад. Пленник громко всхлипнул.
— Готово! — Горясер вновь подбросил нож и, подхватив его в самой нижней точке, красивым отточенным движением заткнул за голенище сапога. Хлопнул себя по бедрам, вставая: — По коням!
— А с этим что делать? — поинтересовался один из варягов, кивнув на уронившего голову на грудь убийцу.
— Я держу свое слово, — пожал плечами Ждинич. — Кстати, как его зовут?
— А черт его знает, — варяг почесал в затылке. — Вроде торчин какой-то. Поваром у Глеба состоит. Состоял, то бишь.
— Неважно, — отмахнулся Горясер и зашагал по заваленному телами берегу к нетерпеливо всхрапывающим коням.
Название: Однажды
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 452 слова
Пейринг: Владимир/Рогнеда
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Любит ли Рогнеда своего мужа? Или ненавидит? Какого чувства в ней больше?
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "Однажды"
Однажды она убьет его этим кинжалом.
Однажды, когда он будет крепко спать. Утомившийся после того, как в очередной раз возьмет ее. Хмельной, пахнущий дымом пиршественного зала, где он пьянствует со своей дружиной, подгоревшим жареным мясом и приторными благовониями девок, что разносят его меж пирующих. Ввалившийся в горницу под ворвавшийся следом гогот гридей. Широким взмахом руки и матерным словом выпроводивший прочь ее служек. И сходу, без разговоров, овладевший женою прямо так, на полу светлицы. Не дойдя до постели и даже не удосужившись прикрыть за собою дверь в сени, где шебуршат и похихикивают в тени невидимые свидетели ее унижения. А затем еще раз — на постели. И еще, чуть отдохнув. Чтобы лишь затем провалиться в сон иль вновь умчаться на звук пьянки... И чтобы вскоре снова появиться на пороге едва воспрянувшей от пережитого супруги.
Однажды, когда ей вконец осточертеют его бесчисленные, плодящиеся быстрее кролей, наложницы и просто случайные, попавшиеся под руку молодухи, нагибаемые им едва ли не на глазах у законной жены. Вынужденной и в собственных покоях затыкать уши, чтоб не слышать лживые, притворно-громкие ахи и охи очередной потаскухи, отдающейся ее мужу в сенях.
Однажды, когда она не вынесет более его изощренных издевательств над ее телом и честью. Будь то мужнино семя до краев наполняющее ее рот и жестокий, отдаваемый с высокомерной улыбкой на устах приказ проглотить все излитое им. Иль болезненное, всякий раз неизменно доводящее ее до слез в подушку, проникновение сзади, в то срамное место, что вовсе не предназначено для того богами.
Однажды, когда она будет лежать рядом с ним на скомканных мокрых от пота шкурах, глядя в низкий закопченный потолок и чувствуя, как его горячее семя бежит внутри ее тела. Когда его мускулистая рука, бесцеремонно перекинутая через ее истерзанную ладонями и губами грудь, покажется слишком тяжелой. Когда пламя, пожирающее стены и башни родного Полоцка, особенно яростно полыхнет перед внутренним взором княгини.
Однажды ее ладонь крепко стиснет рукоять кинжала, все эти годы бережно хранимого ею. Занесет его над беспечно уронившим лицо в подушку мужем. И с силой, со всеми накопившимися ненавистью и злобой, обидой и разочарованием опустится на него. Много-много раз. Пока стены, пол и даже потолок опочивальни не окрасятся кровью. Пока ворвавшимся на шум гридям не предстанет обагренная с ног до головы обнаженная, прекрасная и ужасная богиня смерти, Морана, восседающая на постели князя над его истерзанным телом. Богиня возмездия. Горислава.
Однажды. Непременно. Она сделает это. Да!
Но не сегодня, не сейчас. Его тяжелые шаги уже за дверью. И грудь княгини томно ноет в предчувствии жаркой ласки. Колени плотно сжаты, но между ними с каждым гулким шагом сильнее и сильнее разгорается постыдное пламя. И зубки впились в нижнюю губу, и ноздри раздуваются все шире.
— Рогнеда, — позовет он, войдя в горницу.
— Владимир, — отзовется она, поднимаясь навстречу ему.
И пламя Полоцка поглотит их с головою.
Название: О вреде поспешно принимаемых решений
Автор: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Бета: WTF Povest Vremennyh Let 2015
Размер: драббл, 987 слов
Персонажи: Константин Добрынич, Ярослав Мудрый
Категория: джен
Жанр: история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спойлер.В лето 6523 <...> Когда еще Ярослав не знал об отцовской смерти, было у него множество варягов, и творили они насилие новгородцам. Новгородцы же поднялись на них и перебили варягов во дворе Поромоньем. И разгневался Ярослав и пошел в Ракомо, сел там во дворе. И послал к новгородцам сказать: «Мне уже тех не воскресить». И призвал к себе лучших мужей, которые перебили варягов, и, обманув их, перебил их тысячу. В ту же ночь пришла ему весть из Киева от сестры его Предславы: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса и за Глебом послал, берегись его очень». Услышав это, Ярослав опечалился...
Примечание: Автор исходит из предположения, что далеко не все в деле об убийстве святых Бориса и Глеба было так уж однозначно...
Размещение: после деанона с разрешения автора
Для голосования: #. WTF Povest Vremennyh Let 2015 - работа "О вреде поспешно принимаемых решений"
— Конунг Ярицлейф быть занят. К нему нельзя, — дорогу Константину Добрыничу заступил незнакомый угрюмый варяг.
— Поди прочь! У меня срочные вести для князя. Я должен его видеть.
— К нему...
— Прочь, я сказал!
Константин решительно оттолкнул варяга и рванул на себя дверь гридницы. За спиною послышался звук извлекаемого из ножен меча, но посаднику было уже не до возмутительного поведения наемника. Он замер на пороге, встретившись глазами с обезумевшим взглядом боярина Мирослава, изо рта которого прямо в лицо Добрыничу смотрела добрая пядь окровавленной стали. Посадник почувствовал леденящее прикосновение страха.
С тихим шелестом клинок исчез, и безжизненное тело боярина мешком с костями бухнулось на пол. Вместо него перед Константином оказался Сбыслав, воевода ярославовых варягов. Единственный, оставшийся у Ярослава после избиения зарвавшихся иноземцев, устроенного новгородцами три дня тому на Парамонове дворе. Опасно сузив глаза, Сбыслав молча убрал меч в ножны. Бросил быстрый взгляд через плечо посадника на давешнего варяга у того за спиною, дернул щекой и отступил в сторону, освобождая дорогу и открывая взору Добрынича всю картину свершившегося в гриднице.
Константин поперхнулся. Тела. Десятка два с лишним. Вся верхушка боярства ильменской земли, приглашенная этой ночью на княжеский пир. На пир в честь примирения князя с мужами новгородскими. Примирения? Взгляд посадника скользил по устилающим пол, столы и лавки мертвецам. Застывшим в самых нелепых и ужасных позах, в каких настигла их смерть, в размазанных и продолжающих шириться и растекаться во все стороны лужах крови. Смерть в лице дюжины варягов с обнаженными мечами была здесь же. И выжидающе смотрела прямо на него.
— Но... зачем? — наконец, выдавил из себя посадник, находя глазами возвышение в противоположном конце гридницы, где на высоком каменном столе восседал князь Ярослав, задумчиво крутя в руках чашу с вином.
— Зачем? — переспросил князь. — Затем, что имею право, дядя. Право наказывать ослушников и смутьянов. — Он наконец поднял взгляд на Добрынича. — Ты сомневаешься в этом моем праве? С кем ты, родич? Со мною? Или же с... этими? — Ярослав брезгливо взмахнул рукою, указывая на ближайшее тело с раскроенной надвое головой, скорчившееся в каких-то двух шагах от его престола.
— Ты обещал им...
— Из меня вырвали это обещание угрозами на вече! — взорвался князь. — Ты был там, посадник! Ты все видел. Видел беснующуюся толпу и этих ублюдков, на руках которых еще не высохла кровь моих верных слуг. Подзуживающих толпу и свысока взирающих на меня. На меня, своего князя! — Ярослав в гневе швырнул чашу об пол. — Видел, но ничего не сделал. Я еще раз спрашиваю, дядя, — голос князя опустился до свистящего шепота, — с кем ты?
Константин упрямо наклонил голову вперед:
— Я с тобою, мой князь. Но то, что ты совершил... большая ошибка. И сейчас ты это поймешь.
— Да? — усмехнулся Ярослав. — И что же именно я должен понять.
— Только что прибыли два гонца, — начал Добрынич. — Один из Киева, от твоей сестры Предславы. — Ярослав вскинулся. — Другой из-под Смоленска. — На лбу князя залегла вертикальная морщинка. — Новость первая — великий князь Владимир Святославич мертв!
Ярослав вскочил с трона и шагнул к посаднику, едва не поскользнувшись в первой же луже крови.
— На киевском столе сидит Святополк, — продолжал Константин. — Судислав и Станислав присягнули ему. Борис и Святослав выступили против.
Ярослав замер на пол пути, остановившись возле привалившегося к опрокинутому столу тела боярина Доброгаста, рассеяно перебирая пальцами его волосы.
— Борис убит, — отрезал посадник, и рука князя с силой приложила мертвого уже Доброгаста лицом о стол. Только после этого Ярослав заметил, что касается покойника и с гримасой отвращения отдернул руку. — Святослав бежал. А Святополк грозится закончить начатое отцом и дойти таки с ратью до Новгорода, чтобы восстановить единство Русской земли!
— Но Глеб и его войско у Смоленска, которое строит гати для переволоки ладей из Днепра в Двину для отцовского похода, не пойдет за убийцей Бориса! — радостно осклабился Ярослав. — Зато может встать заодно с нами...
— Новость вторая, — горько усмехнулся Добрынич. — Глеб тоже мертв. И его войско скоро разбредется по домам.
— Ка-ак? — тихо переспросил князь, опускаясь на пол прямо среди мертвецов.
— Горясер и его люди, посланные нами срывать работы по наведению гатей, случайно наткнулись на Глеба, с малой дружиной выехавшего попировать на Смядыни. И Горясер счел, что смерть князя будет лучшим способом исполнить порученную ему работу, — Константин развел руками. — Скажешь, он рассудил неверно?
— Нет, — потеряно замотал головой Ярослав. — Он... я...
— Он поступил так же, как сегодня поступил и ты сам, — кивнул посадник. — Он лишил тебя возможного союзника и его войска. А ты обезглавил свою новгородскую дружину как раз тогда, когда у тебя появилась возможность потягаться за киевский стол. У вас обоих сегодня был удачный день!
— Что нам теперь делать... дядя? — губы Ярослава дрогнули.
Константин глубоко вздохнул, еще раз скользнул взглядом про учиненному побоищу и твердо проговорил:
— У тебя есть я, мой князь. В моих жилах течет та же кровь, что и у тебя. Но я так же и плоть от плоти этого города. Я найду те слова, что заставят людей пойти за тобою даже после... всего этого. В конце концов, ничто и никогда не застило словенам взор так сильно, как возможность утереть нос киевлянам. А что до Горясера и его ошибки с Глебом... — Добрынич криво улыбнулся. — Пошли к нему навстречу Сбыслава и его людей, раз уж им по нраву такая работа. — Посадник и воевода обменялись быстрыми колкими взглядами. — Вдруг они случайно примут отряд Горясера за татей лесных? Да и... — он неопределенно повел рукою в воздухе. — Никто и никогда не должен узнать правды о случившемся на Смядыни. Святополк убил Бориса, значит, и за смертью Глеба должен стоять он! А мы пошлем посадников в Ростов и Муром. Мы должны успеть раньше тех, что приедут из Киева. А с этими городами, и с Полоцком твоего племянника Брячислава, за нами будет уже половина Руси!
— Да, да, конечно, — поспешно закивал головой Ярослав.
— Вот и хорошо. Предоставь это мне, родич, — облегченно вздохнул Константин. — И прошу, больше ничего не предпринимай без совета со мною! Довольно с нас ошибок на сегодня.
С этими словами он развернулся и вышел прочь. Оставив Ярослава Хромого в окружении ошибок, трупов и молча высящихся среди них, словно вырвавшиеся из Преисподней духи мщения, убийц. Брошенная князем чаша дрогнула, будто от сквозняка, и перекатилась в бок, задев краешком темную, почти черную лужицу. Кровь и вино смешались воедино.
-
-
20.02.2015 в 21:34-
-
20.02.2015 в 21:47-
-
20.02.2015 в 21:50